Осмотрелся. Желающих кинуться на его меч больше не было. Подошёл к камину, достал из дровницы бутылку с жидкостью для розжига и щедро полил ею волчьи туши. Чиркнул спичкой, и они полыхнули, как факел.
— Зря вы решили поддержать эту тварь, — тихо сказал Моро и вышел из дома. На дороге его ждала небольшая толпа вервольфов. Они испуганно сжались, увидев Охотника, залитого волчьей кровью, но с места не сдвинулись.
— Мистер Моро, — подал голос самый смелый из них.
Кристофер обернулся.
— Мы не поддерживаем решение вожака, мы не желаем смерти вам.
— Теперь ты вожак, — показал окровавленным мечом Охотник на волка, — и надеюсь, ты будешь умней этой твари. И мне нужен список молодых неинициированных вервольфов. Подготовь.
— Конечно, — кивнул тот.
Кристофер развернулся и пошёл к машине. Бросил в багажник меч, туда же направился окровавленный плащ. Сел за руль и нажал на газ.
Сознание мутилось, во рту был привкус крови, а левая рука плохо слушалась. Но нужно доехать до медицинского центра, Каров залатает. Достал телефон, набрал номер:
— Кирилл, еду к тебе, встреть меня на парковке и подготовь операционную.
— Сделаю, — коротко ответил джинн.
В субботу днём всегда мало машин на дороге, тем более зимой, но путь до медицинского центра показался вечностью. Кристофер припарковался, вышел из машины и буквально упал на руки Евы, машина которой стояла рядом.
— Боже мой! Крис! — закричала она.
— Ты что тут делаешь? — возмутился тот и оттолкнул от себя девушку.
— Я за пластилином в магазин ходила, — показала она пакет в руках. — Что с тобой случилось?
В глазах Евы отражалось неподдельное волнение. Она дрожащей рукой убрала спутанные волосы с лица и попыталась предложить своё плечо раненому Охотнику.
— Ева, отойди! — послышался резкий голос, а вслед за этим последовал толчок в спину. Каров с бригадой врачей прикатили носилки, на них водрузили Кристофера и скрылись за стеклянными дверьми в мгновение ока.
— Что случилось? — спросил Каров, срезая с друга одежду. Крови было слишком много, человеческой и волчьей, и понять, в чем дело, не представлялось возможным.
— Вервольфы.
— Много?
— А чёрт их знает, не считал, — скривился Кристофер. — С десяток, наверно, может, два. Рана раскрылась, нужно опять зашить, остальное царапины.
— Угу… — задумчиво протянул Каров. — Царапины… много глубоких царапин. Ничего, жить будешь.
— Артём, у тебя постельный режим! — громко сказал доктор, заходя в палату, и мальчик испуганно вздрогнул и тут же сжался. Ева гневно посмотрела на лечащего врача и обняла Артёма, который уже успел залезть к ней на колени.
— Вернись в кровать, — настаивал тем временем Анатолий Петрович.
Ева посмотрела на стол, за которым они сидели. Артём всё утро провёл в кровати и встал всего на минуту, чтобы посмотреть, что она купила для него, и надо было явиться этому доктору!
— Пошли, малыш, — тихо сказала Ева, поднимая мальчика на руки, но тот усиленно замотал головой, не желая общаться с врачом.
— Быстрее! — заявил тот.
— Анатолий Петрович, если вы торопитесь, займитесь другими делами, а зайдёте к нам, когда у вас будет больше свободного времени, чтобы осмотреть Артёма без спешки, — произнесла Ева как можно мягче и положила мальчика в кровать.
— Больше у меня времени не появится, — грубо ответил он. — Артём, поднимай майку.
— В таком случае нам нужен другой врач.
Ева обняла вконец испуганного мальчика и требовательно посмотрела на Анатолия Петровича. У него, видно, сегодня было дурное настроение, и он даже не пытался скрывать его. Но такие дети, как Артём, всегда очень чувствительны, и к ним нельзя подходить со столь дурной энергетикой.
— Девушка, выйдите из палаты, вы мешаете мне, — ответил тот.
— Нет!
— Мне вызвать охрану?
— Да вызывайте, кого хотите, вы не подойдёте к Артёму! — возмутилась Ева и заслонила мальчика собой.
Кристофер осмотрел себя в зеркале и остался доволен. Каров хорошо его заштопал, обработал все порезы и ссадины, и теперь надо бы полежать хотя бы до вечера, но хотелось навестить сына и Еву, перепуганное личико которой всё ещё стояло перед глазами. Под придирчивым взглядом друга надел майку, халат и взял горячий сладкий чай — лучшее средство от большой потери крови. Помимо валяния в кровати, разумеется.
Поднялся наверх и изумлённо заглянул за угол, откуда доносились громкие голоса. Присмотрелся. Довольно большая толпа врачей и вышедших из своих палат пациентов столпилась у одной из дверей. Подошёл ближе и увидел во главе этой толпы лечащего врача Артёма. Перед ним же, злая, как фурия, стояла Ева. Она прикрывала собой сжавшегося в комок Артёма и толкала в грудь врача, пытающегося обойти её.
— Какого чёрта вы тут устроили? — закричал Кристофер. — А ну, пошли все вон!
Коридор вмиг опустел. Только Сахов с Евой остались на месте.
— Мистер Моро, эта женщина мне мешает! — заявил доктор и для убедительности показал пальцем на Еву.
— Да пошёл ты, говнюк! — зашипела она в ответ, и Кристофер изумлённо улыбнулся. Это было первый раз, когда он слышал ругательство от этой идеальной Барби.
— Вы слышали?
— Успокоились оба. Ева, что произошло? — посмотрел он на девушку.
— Нам нужен другой врач, — холодно сказала она. — Врач, понимающий, что нельзя врываться в палату и кричать на ребёнка, и уж тем более приказывать ему! Он был груб и напугал Артёма, а когда я попросила его зайти позже, начал хамить.
Кристофер перевёл взгляд на врача.
— Мистер Моро, этот мальчик — не единственный мой пациент, и я не могу приходить, когда ему удобно…
— Это его карта? — кивнул Кристофер на папку в руках Сахова.
— Да.
— Открой. Какая фамилия у Артёма? Ну? — поторопил он не слишком расторопного врача.
— Моро, — тихо ответил тот.
— И что это значит?
— Что это ваш родственник?
— Это мой сын! — закричал на него Кристофер. — Пошёл вон с глаз моих! И отдай карту!
Кристофер вырвал из рук врача историю болезни Артёма и посмотрел на Еву. Она была не в духе, мягко говоря. Волосы растрепались, на щеках красные пятна, а руки едва заметно дрожат.
— Спасибо, — тихо сказала она, глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, и пошла к Артёму, который тут же кинулся ей на шею.
Ева гладила его по спине, что-то шептала успокаивающее, и было в этой картине что-то правильное. То, как должна выглядеть семья… И сейчас Кристофер видел перед собой не Еву и больного мальчика, а любимую жену и долгожданного сына, который обнимал свою мать, а она шептала ему на ухо то, что он сильный, как папа, что он — её защитник. Это её белые локоны спадали на синюю пижаму Артёма, её изящные руки обнимали сына.