Все остальные шаги предпримет уже ведомство, к журналистике прямого отношения не имеющее.
У заведующего Ленинградским корпунктом был достаточный опыт в подобных завуалированных доносительствах еще с тех пор, когда он много лет тому назад настырно и вседозволенно прокладывал себе дорогу в высший свет «выездной» советской журналистики.
Но такое ему и в голову не пришло. Нравился ему Кирилл Теплов!
Что-то в этом неутомимом «ходоке» по бабам, красивом и спортивном мужике, с легким, ироничным и элегантным журналистским пером, было настоящее.
Что-то он в Кирилле разглядел такое, чем никогда не обладал сам. А это в нем всегда вызывало удивленно-завистливое уважение.
Еще через пять дней он позвонил Теплову и спросил:
— Но за гонораром-то ты придешь, старичок? Тут тебе из Москвы расчетный отдел перевод прислал.
— Приду.
Когда Кирилл Теплов приехал в корреспондентский пункт своей бывшей газеты, он увидел собственный рабочий стол, освобожденный от пишущей машинки, бумаг, писем и рукописей.
Зато на нем, покрытом чистой «гостевой» скатертью, стояла уже открытая бутылка дорогого коньяка, две хрустальные рюмки и роскошные закуски из соседнего рыбного магазина, с директором которого у шефа корпункта был установлен теснейший контакт.
— Старичок! Я безумно рад тебя видеть!.. — искренне и радостно проговорил шеф и закрыл дверь на ключ. — Во первых строках моего письма, как говорится, дела, дела, дела, а потом маленький утренний банкет!
Он протянул Кириллу извещение о денежном переводе и рассмеялся легко, непринужденно, с той долей хорошо отрепетированного обаяния, которое всегда помогало ему, казалось бы, в безвыходных ситуациях:
— На этом, месье Теплов, позвольте закончить деловую часть нашего утренника и перейти к танцам!
Он налил коньяк в рюмки. Одну подал Кириллу, вторую приветственно приподнял:
— Давай, Кирка, забудем все и треснем с тобой по рюмашу! Плюнь!.. Кто-нибудь всегда кого-нибудь правит… Газета определенной позиции.
— Но я же принес статью, завизированную старшим следователем по особо важным делам прокуратуры Ленинграда, который собственноручно вел это дело! Советником юстиции, хер знает какого класса!..
— Какая разница, старик?! Важно, что мы вовремя откликнулись на…
Шеф поднял палец вверх и уважительно покрутил им, очерчивая в воздухе нечто грандиозное и бронированное от малейшего упрека.
— Ты просто не отдаешь себе отчет… Это — Система. С большой буквы.
Теплов поставил рюмку на стол и, глядя прямо в глаза своему бывшему шефу, негромко сказал:
— Я не хочу с тобой пить.
— Почему? — Шеф корреспондентского пункта самой влиятельной советской газеты впервые был растерян и действительно огорчен: — Я же говорю тебе — это Система… Я-то тут при чем, Кира?!
Он даже чуть не расплакался от обиды…
— Ты очень важная часть этой системы, — медленно проговорил Кирилл Теплов. — Именно поэтому мы с тобой совершенно в разных весовых категориях. Привет, старик!
На почте получил перевод — семьдесят один рубль шестнадцать копеек.
Решил весь этот гонорар пустить на большую и роскошную поддачу со своими «соавторами». В конце концов, четыре с половиной месяца, день и ночь, бок о бок…
Созвонился с Костей Степановым, с Лехой Петраковым и Николаем Ивановичем Зайцевым.
Еще днем заскочил в очень популярный полуподвальный ресторан «Кавказский» — на углу Невского проспекта и улицы Плеханова.
Помахал своим удостоверением Союза журналистов, заказал столик на семь вечера для четырех персон. Удостоверение солидно подкрепил тремя рублями. И правильно сделал: в «Кавказский» вечером не пробьешься.
Все пришли вовремя, в штатском. Леха в новых дешевых брюках.
Посиделки получились невеселыми.
И хотя стол был уставлен всякими там лобио, сациви, красной гурийской капусткой, тоненькими ломтиками суджука, осетриной горячего копчения, икоркой зернистой, зеленью, а позже подоспели шашлыки по-карски, люля-кебабы на шампурах, — вечеринка явно не удавалась. Это несмотря на пугающее количество водки, коньяка и настоящего «Киндзмараули»!
Разговор все время крутился вокруг напечатанной статьи Кирилла Теплова. Каждый принес экземпляр газеты со статьей. Естественно, кроме самого Кирилла. Леха, тот сразу взял быка за рога. Сунул Теплову газету в руки и сказал:
— Подпиши! Мол, такому-то и такому-то… Поставь автограф. И число не забудь.
— Пошел ты, Леха… Я это говно подписывать не собираюсь. Ты оригинал читал?
— Ну, читал.
— Это моя статья?
— Да нет. Поуродовали здорово. Но подпись-то твоя?
— В том-то и кошмар…
— Подпиши, Кира, а я налью, — попросил Леха. — Не как произведение подпиши, а как мою отмазку перед женой. А то не поверит, что я с вами сегодня вечером был. И обязательно дату и время поставь!
— Как на пропуск, да? — рассмеялся Николай Иванович. — Чтоб дежурный караульный выпустил.
Выпили по первой, по второй. Закусили. Степанов поднял глаза на Теплова, спросил в упор:
— Как же ты мог не встать на дыбы? Существует же у вас какое-то авторское право. А ты молчишь в тряпочку…
— Чего ты меня сейчас калибруешь? — разозлился Теплов. — Ты же знаешь, что я писал! Сам визировал мой текст! А что из него в Москве сделали? Нет у нас «авторского права». У нас права вообще — никакого нет. Как и у тебя! Ты что, действительно не понимаешь, что в том же дерьме барахтаешься, что и я? Или для дела придуриваешься? На суде тебя — главу следствия, «важняка» — государственный обвинитель, такой же прокурорский выкормыш, высек как Жучку дворовую! «Следствие проведено недобросовестно…» И на глазах у всего суда, всей честной публики переквалифицировал нашу статью для Рафика-мотоциклиста! Не от трех до пяти, а двенадцать строгача! Хорошо еще, что не шлепнули… Так и то — благодаря Якову Семеновичу Киселеву — адвокату… Как же ты-то не встал на дыбы?! — спросил Кирилл Костю Степанова и добавил: — Наливай, Леха!
Петраков налил всем по большой рюмке, пробормотал «будьте…» и первый выпил. Зажевал листочком гурийской капустки и снова налил.
— Ты, Леха, закусывай, — сказал Николай Иванович. — А то нажрешься, как поросенок, и тебе никакой Киркин автограф не поможет. Кирилл! А ты правда после этого из газеты ушел?
— Правда. А вы откуда знаете, Николай Иванович?
— Я где служу-то, гражданин Теплов? Пока… — улыбнулся майор Зайцев.
В следующий раз они увиделись только в шестьдесят пятом году, на похоронах убитого Лехи Петракова.
Костя Степанов пополнел, отпустил себе модную бородку. Возглавлял какую-то крупную адвокатскую контору.