Лешка и Гриша Гаврилиди грузят «свой» самосвал.
— Чтой-то я немцев не вижу промежду здесь... — задыхаясь говорит Лешка. — Одни беженцы.
Теперь весь диалог будет идти под грохот и лязг не прекращающейся ни на секунду работы.
— Немцы стоят в четыре раза дороже... — хрипит от тяжести фановой трубы Гриша. — А так нам бросили по двенадцать марок в час и... привет! «По-черному» и без налогов.
— Ну, автопогрузчик бы наняли... Быстрее расчистили бы площадку.
— А автопогрузчик в два раза дороже немцев! Помоги-ка... Заноси с того конца! Молодец!..
Они забрасывают какой-то хлам в кузов — и вдруг!..
И вдруг Лешка замечает, что на крыше кабины «их» самосвала...
...сидит белокурый, голубоглазый мальчишка лет две-надцати-тринадцати.
На мальчишке — кроссовки, джинсы, на пару размеров больше, чем нужно, спортивная курточка и майка, выпущенная наружу.
А за спиной у мальчишки — потертый, как у всех, рюкзачок.
Это наш маленький Ангел-практикант.
— Ну, ты посмотри, куда залез, засранец! — с испугом восклицает Лешка. — Машина дернется — и он под колеса... Эй, юнге! Форзихт!.. (Осторожно!) Вег! Вег оттуда, тебе говорят! Раус!..
Мальчишка улыбнулся Лешке, сделал успокаивающий жест рукой.
— Где? Кто?.. — не сразу сообразил Гриша.
— Да вон, пацан на кабине самосвала!.. — прокричал Лешка.
Гришка перевел взгляд на кабину самосвала......но там никого не было!
— Где пацан?! — переспросил Гриша, глядя на пустую крышу кабины.
— Вот только что... на крыше сидел... — растерянно говорит Лешка.
Гриша внимательно разглядывает Лешку.
— Чего уставился? Правда, был пацан... Был! — Лешка растерян.
— Все. Приехали. Пора тебе завязывать, Леха. Так и до психушки допиться можно... — грустно качает головой Гриша.
— Он еще чем-то был немножко похож на Толика, — упавшим голосом говорит Лешка. — На братишку моего младшего.
Большой автомобильный подъемный кран, зацепив тремя толстыми тросами трехтонную старую бетонную плиту от бывших перекрытий, поднимает ее и начинает переносить по воздуху в кузов самосвала, у которого работают Лешка и Гриша.
Гриша в это время отходит к кабине самосвала к водителю — жестами просит его сдать машину чуть-чуть назад...
И в тот момент, когда трехтонная плита оказывается над головой Лешки Самошникова, два троса из трех обрываются и...
...плита, на глазах у Гриши Гаврилиди, падает на Лешу Самошникова!..
— Лешка-а-а-а!!! — истошно кричит Гриша.
Ничего не понимая и не видя опасности, Лешка растерянно оглядывается, но в это мгновение...
...на какую-то фантастическую долю секунды трехтонная плита, будто стоп-кадром, НЕПОДВИЖНО ЗАВИСАЕТ В ВОЗДУХЕ...
...а Лешка — СПОТЫКАЕТСЯ НА РОВНОМ МЕСТЕ!..
...и отлетает на метр в сторону от того места, куда через мгновение...
...с грохотом и огромным облаком грязно-серой пыли, оборвав последний, третий, трос...
...рушится огромная плита весом в три с лишним тонны!..
— Леха-а-а!.. — в ужасе кричит Гриша Гаврилиди.
А Лешка, ничего не соображая, еще лежа на земле, с трудом задирает голову и видит снова голубоглазого мальчишку с потертым рюкзачком за плечами.
Но теперь этот удивительный мальчишка сидит на самой верхотуре выносной стрелы автомобильного крана.
И, не отдавая себе отчета в том, что же все-таки произошло, Лешка смотрит снизу вверх, в голубые мальчишечьи глаза, и неожиданно для самого себя тихо говорит ему:
— Спасибо...
А мальчишка ласково подмигивает ему и опять ИСЧЕЗАЕТ...
Работа закончена... Нет на площадке ни самосвалов, ни автокрана...
У небольшого административного вагончика стоит очередь за деньгами.
Из вагончика выходят умытые и переодевшиеся Лешка и Гриша, на ходу пересчитывая полученные деньги.
— Завтра работаем еще здесь, а послезавтра ты поешь в Культурном центре еврейской общины. Понял? — говорит Гриша. — Сколько ты получил?
— Столько же, сколько и все. За десять часов по двенадцать марок — сто двадцать. А что?
— Пришли сюда двадцатник, — говорит Гриша и протягивает широкую натруженную ладонь.
— За что? — удивляется Лешка.
— За то, что я нашел тебе эту работу! Я же твой менеджер — имею я право на свой процент? Волчьи законы капитализма: две марки в час — это же абсолютно по-божески. Я прав?
— Прав, прав... — Лешка отдает Грише двадцать марок. — А за сколько мы работаем послезавтра в этой гребаной общине?
— Полсотни на рыло. Процент не беру, потому что с детства жутко уважаю искусство и творчество...
* * *
Тут вся вечерняя картинка уходит в затемнение... И в черноту экрана врываются звуки мчащегося скорого поезда.
— Так это вы спасли Лешку от падающей бетонной плиты? — слышится в темноте голос В.В.
— Да, — в кромешной тьме отвечает Ангел. — Я же говорил вам, что поначалу я мог помогать Леше только по мелочам...
— Ничего себе «мелочи»!.. — произносит удивленный голос В.В. — Вы же спасли его от верной гибели!
— Ну, во-первых, я для этого и был послан на Землю. Именно помочь Лешке. А во-вторых, для меня этот трюк был действительно примитивным ученичеством из программы четвертого класса нашей Школы, — говорит в темноте Ангел. — А вот как справиться с Лешкиным пьянством, я тогда еще не имел ни малейшего понятия. Даже спустя два месяца после эпизода, который вы только что видели, Лешка продолжал пить, а я ничего не мог для него сделать...
Двухконфорочная плита и раковина для мытья посуды находятся за невысокой выгородкой прямо в комнате.
Чистенько. Простенькая «социальная» мебель. В углу у входной двери — батальоны пустых бутылок.
Над диваном-кроватью висит недорогая гитара. Постель не убрана...
Вещей у Лешки очень мало.
На подоконнике — телефон на длинном шнуре и увядшие цветы в литровой пивной кружке.
Пьяный Лешка сидит за столом, а Гриша Гаврилиди в отчаянии бегает по комнате.
— Хватит пить, Леха! Ты и так уже косой в жопу!.. Что же ты себе еще наливаешь?! Завтра же у нас вечер в «Околице Френкеля»... Я кручусь, как савраска, делаю тебе рекламу, а ты водку жрешь... Ну, уже генук, мальчик! Уже бессрочную визу мы имеем, квартирку я тебе снял — зашибись!.. — Гриша гордо оглядывает Лешкины убогие хоромы. — Ну уже все позади... Шо же ты пьешь, шо же ты пьешь?..