* * *
Какой цвет волос мне не идет больше всего? Пожалуй, рыжий. Тогда — беру оранжевый парик, причем предварительно взлохматив его посильнее. Глаза себе «делаю» зеленые. Вставляем линзы нужного цвета… Ресницы красим коричневой тушью, брови подводим светло-коричневым карандашом. Губы красим морковной помадой…
Взглянув на себя в зеркало, я подумала только одно: клоун! Или клоунша. Или клоунесса?
К такому оранжевому макияжу хорошо подойдет зеленый джемпер, я давно его не надевала. Придется выкопать тряпочку из глубин моего платяного шкафа. Ничего, лишь бы все для пользы дела… Джинсы, кроссовки, сверху — легкая курточка. Конечно, так мне будет весьма прохладно, но это — на случай экстренного отступления.
В половине четвертого я села в машину и вновь отправилась к центральному супермаркету.
Я поставила «Мини-Купер» за углом соседнего здания. Перешла через дорогу и встала так, чтобы четко видеть главный вход. Он же — выход. Я следила за ним, прячась за кустами и изредка поглядывая на часы на моем сотовом.
Начало пятого. Как медленно движется время! Но — ничего не поделаешь. Я специально приехала заранее, чтобы понаблюдать за входом — не появится ли кто-то подозрительный?
Половина пятого. Народу в магазине много, и с каждым часом покупателей становится все больше. Люди идут сюда семьями, парами… Мне это на руку. Пусть их будет больше, пусть там соберутся целые толпы…
Без трех минут пять. У входа появляется жалкая фигура Хомякова. Он поднимается на крыльцо и затравленно озирается по сторонам. В его руках — пестрый пакет.
Я взяла в руки сотовый.
– Хомячок?
– Я-а…
– Поднимайся на четвертый этаж, в мужской отдел. Походи там, зацени ассортимент, может, костюмчик себе приглядишь… Я скажу, что делать дальше… И давай, бодренько маршируй, нечего кроликом прикидываться!
Я отключилась. Гражданин следователь обреченно вошел в дверь. Через большое стекло было видно, как он едет по эскалатору наверх.
Хорошо, что в этом магазине такие большие окна! Собственно, вся стена супермаркета была выполнена практически из одного только стекла. С улицы мне было прекрасно видно, как Хомяков поднялся на последний этаж, сошел с эскалатора и побрел по залу, оглядываясь по сторонам. Идиот! Он надеется увидеть кого-то, кто открыто подойдет к нему с пустым дипломатом и предложит ему упаковать туда деньги?
Я включила сотовый.
– Хомяк! — захрипела я в трубку. — Ты че башкой вертишь во все стороны?
Разговаривая по телефону, я вновь перешла через дорогу и встала у мусорного ящика. Время от времени из мусоропровода в него что-то падало.
– Хомяк! Выйди на лестничную клетку.
Через пару минут в трубке послышался его испуганный голос:
– Ну вышел…
– Мусоропровод видишь?
– В-вижу…
– Бросай в него пакет! Быстро! Иначе все взлетит на воздух! Здание заминировано!
Хомяков негромко вскрикнул. Я не отключала телефон. Я ждала. Мои нервы были на пределе. А если он не бросит деньги? Если жадность победит? Несколько секунд в трубе мусоропровода стояла полная тишина.
Ш-ш-ш-ш-бах!
Прямо в ящик поверх драных коробок свалился пестрый пакет. В мгновение ока я схватила его, круто свернула за угол и помчалась к своему «Мини-Куперу». Тот, как верный боевой друг, стоял на своем месте и ждал меня. Я выжала сцепление…
– Алина, ты где?
– Дома, а что?
– Не уходи никуда! Я сейчас приеду!
– А что случилось-то?
Короткие гудки были ей ответом.
Она открыла мне, я ввалилась в ее прихожую, захлопнула за собой дверь, дважды повернула ключ, потом накинула цепочку.
– Эй, девушка, вы кто?! Вы это что?..
– Не узнала?
Нечаева смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
– Полина, ты?! Что случилось?!
Я только рукой ей махнула:
– Сейчас… отдышусь немного…
Наконец, я перевела дух, сбросила кроссовки и прошла в ее комнату.
– Тебе кофейку сварить? — испуганно спросила она.
– И побольше!
Алина убежала в кухню, а я на всякий случай, отодвинув край занавески, осторожно выглянула во двор, где стояла моя машина. Она была на месте, вокруг — никого.
– Что случилось? Скажешь ты, наконец? Ты что, марафон бежала? — это вернулась Алина.
– Хуже!..
Мы сидели в Алинкиной кухне и пили кофе. Подруга достала из буфета кулебяку с капустой и рыбой, разрезала ее на куски и протянула мне тарелку с угощением:
– Будешь?
– Не знаю…
– Полина, тебе лечиться надо! Это нервы!
– Согласна, к тому же теперь есть, на что…
Я принесла из прихожей пакет и вывалила его содержимое прямо на пол. Содержимым оказался еще один пакет, поменьше. Когда я встряхнула его, на пол посыпались пачки денег. У Алины глаза расширились до диаметра кофейной чашки, которую она держала в руке.
– Хомяк! — выпалила она.
– Да!
– Где произошло торжественное вручение?!
– В супермаркете.
Я рассказала, как загнала Хомякова на верхний этаж, как он спустил мне оттуда «посылочку» по мусоропроводу, как я бежала без оглядки к своей машине, а потом погнала через весь город.
– Ну ты придумала — супер! Я бы ни за что так не смогла! Представляю себе состояние нервов Хомяка! Лимон «деревянных»! Оказывается, он богатенький Буратино!
– А прикидывался бедным папой Карло.
Алина взяла одну банкноту из пачки и посмотрела ее на свет:
– Вроде настоящие. Сколько тут, все же?
– А кто его знает? Просила лимон.
Нечаева посмотрела на меня и вдруг звонко рассмеялась, всплеснув руками:
– А волосы-то, волосы! Слушай, это так прикольно! У меня к таким волосикам блузочка есть… канареечного цвета.
– Алина, подожди ты со своей блузочкой! У твоих ног лежит миллион рублей!
Нечаева вернулась обратно в реальность:
– И что мы теперь с ними сделаем?
– Триста тысяч я отдам человеку, который сделал запись и вручил Хомякову взятку. Здесь из его денег, правда, только двести пятьдесят штук, но, я думаю, полсотни ему сверху за смелость — в самый раз.
– Да, это будет справедливо, — поддакнула подруга, — а остальные?
– Кое-что я потратила на подслушивающие устройства, на запись дисков, на бензин, пока каталась к своему ненаглядному Игореше… Опять же, каблук по его вине сломала! Это мне почти в двадцатку встало. А дело еще не закончено, так что я оставляю себе полсотни — как карманные деньги. А все остальное пока пусть так полежит. Когда все закончится, мы подсчитаем, сколько израсходовали, и тогда решим, что делать с оставшейся суммой.