И когда музыкальный салон слегка притих в ожидании представления последнего офицера командного состава судна, Николай Иванович сотворил скорбь на челе и с наигранно печальным вздохом произнес в микрофон:
— Услугами второго моего офицера я советую вам всем пользоваться как можно реже...
Иронично посмотрел в настороженные лица шестисот пассажиров и громко, будто цирковой шпрехшталмейстер, объявил:
— Главный судовой врач — Тимур Ивлев!!!
Восторженно зааплодировали все пожилые пассажиры. Их было добрых три четверти всего пассажирского населения лайнера, и они являли собою радостную армию обремененных возрастными хворями потенциальных пациентов доктора Тимура Петровича Ивлева.
Ибо в том же буклете, который советовал для подобных торжественных вечеров иметь с собой вечерние платья и смокинги, всем пассажирам судна было обещано лечение совершенно бесплатными, самыми дефицитными и дорогими лекарствами, которые им никогда бы не оплатила ни одна медицинская страховая компания мира...
Доктор Ивлев сделал шаг вперед и неловко поклонился. За время его службы в «Посейдоне» это был уже его четвертый рейс, а он все так и не мог привыкнуть к своему участию в обязательной театрализации таких вечеров: когда все остроты капитана были предельно выверены (да, кажется, кем то и написаны когда-то...), а реакция пассажиров на каждую такую шутку была абсолютно предсказуема. Когда бокалы гостей наполнялись прекрасным шампанским и хорошим коньяком, а командный состав судна во главе с капитаном чокались с гостями и пили за их здоровье неотличимые от шампанского и коньяка грушевый лимонад и холодный сладкий чай...
Но Тимур знал, что закончится вот такой вечер, и капитан Николай Иванович Потапов поднимется на мостик, или спустится в машинное отделение, или заглянет еще в какую-нибудь корабельную службу и сразу станет неулыбчивым, требовательным до жестокости, единоличным и полноправным хозяином громадного теплохода, от верности ЕГО решений будут зависеть судьбы и жизнь девятисот душ ЕГО судна.
Старики шумно и весело приветствовали Тимура, а один уже не очень трезвый англичанин лет шестидесяти пяти от переполнявшего его избытка чувств пополам с виски даже залихватски свистнул на весь огромный музыкальный салон.
Чем тут же обратил на себя внимание и пассажирского помощника Кости Беглова, и...
...огромной канадской украинки Галю Сердюк.
Из-за могучего плеча папы Сердюка она восхищенно посмотрела на англичанина своими прекрасными большими серыми глазами, но уже в следующее мгновение смутилась чуть ли не до обморока и спряталась за свою двухметровую маму.
На Тимуре Петровиче Ивлеве представление командного состава судна пассажирам было окончено, негромко зазвучала старая ностальгическая джазовая мелодия, и пассажиры ринулись представляться капитану.
К Николаю Ивановичу в помощь сразу же приблизились старший пассажирский помощник Костя Беглов и молодая красивая женщина в форме — пассажирский администратор.
Переводчики Таня Закревская и Ляля Ахназарова еще ближе придвинулись к капитану, готовые в любую секунду прийти к нему на выручку.
Энергично работая остренькими локотками, первой к Николаю Ивановичу пробилась тщательно ухоженная старушка с восторженными детскими глазками.
— Хелло, капитан! Надеюсь, вы узнаете меня? — по-немецки закричала маленькая веселая старушка в очень дорогом вечернем платье и настоящих старинных драгоценностях.
Пассажирский администратор тут же шепнула капитану:
— Фрау Голлербах из Кельна. Плывет на «Достоевском» третий раз.
Капитан, уставший от своей долгой английской речи, радушно улыбнулся старушке и машинально ответил по-русски:
— Ну конечно, фрау Голлербах! Очень рад снова видеть вас на борту нашего судна...
Таня на полуслове подхватила по-немецки русскую фразу капитана. Николай Иванович благодарно посмотрел на Таню и чокнулся с фрау Голлербах своим грушевым лимонадом в бокале для шампанского.
А маленькая счастливая старушка с кокетливо повязанным газовым шарфиком на тоненькой шейке, чтобы скрыть хотя бы лет пять из своих семидесяти восьми, со счастливым превосходством посмотрела на остальных пассажиров, попавших на борт этого судна, не в пример ей, впервые.
Но в ту же секунду к капитану протиснулась канадская семья гигантов, и ее глава, краснорожий пожилой детина Пол Сердюк, заговорил на чудовищной англо-русско-украинской смеси.
— Айм — Пол Сердюк энд май фамилия, — сказал он и уточнил: — Жинка и цурка. Есть из Канады...
«Жинка» Маргарет, родившаяся шестьдесят шесть лет тому назад в Канаде, на ферме между Норман-Уэльсом и Уайтхорсом, и там же появившаяся на свет божий «цурка» Галю гордо вслушивались в незнакомую им тарабарщину, на которой изъяснялся их «фазер» и «чоловик».
Капитан пожал руку Полу, галантно поклонился его двухметровым дамам и шепнул Беглову на ухо:
— Отметить в завтрашней радиопередаче по судну на всех языках. Все-таки черт знает откуда добирались...
Беглов моментально сделал пометку в блокноте, отдал распоряжение своему пассажирскому администратору. Та молча кивнула головой.
Молодой спортивный парень с тонким интеллигентным лицом, в превосходно сидящем смокинге поклонился капитану и, четко оценив расстановку сил, сразу же обратился к Косте Беглову на английском:
— Ричард Роуз — священник. Часть пассажиров надеется, что на судне будет возможным проводить регулярное богослужение по англиканскому обряду.
— Нет проблем, мистер Роуз, — ответил ему Костя. — Буду рад завтра же встретиться с вами для уточнения деталей. О'кей?
Высокий старый костлявый немец подошел к капитану и сказал на хорошем английском:
— Добрый вечер, господин капитан.
Николай Иванович пожал протянутую ему руку:
— Рад приветствовать вас на борту нашего судна, мистер...
— Зигфрид Вольф — врач. Гамбург.
— Очень приятно, что для своего отдыха вы избрали именно наш круиз, герр Вольф, — приветливо сказал капитан. — Вас, наверное, заинтересует наша медицинская служба?
— Именно этой просьбой я и решил побеспокоить вас, — рассмеялся костлявый старик.
— Конечно, конечно, герр Вольф! — с радушием хозяина, привечающего дорогого гостя, проворковал капитан.
Он повернулся к доктору Ивлеву и сказал по-русски:
— Тимур Петрович! Герр Зигфрид Вольф — тоже врач и очень хочет познакомиться с вами и вашим хозяйством.
— С удовольствием, Николай Иванович, — ответил доктор Ивлев. — Но я не настолько силен в немецком, чтобы толково поддерживать беседу на столь специфическую тему, как современная медицина. Вот если бы вы, Николай Иванович, ненадолго уступили мне Танечку Закревскую, я смог бы, наверное, ответить на все профессиональные вопросы господина Вольфа.