Судя по записям дневника, Лика не просто «веселила» Ольгу, но и рассказала ей несколько нелицеприятных фактов, обличающих ее бывшего жениха. Оказывается, она точно знала, что фонограммы подменил Олег. После концерта Лика нашла звукооператора, прижала его к стенке, и тот рассказал, что видел, как Олег ставил другой диск. Лика назвала имя парнишки и предложила подруге встретиться, чтобы из его уст услышать всю правду о злодее, но Ольга отказалась. После письма, которое прислал ей «нежный» возлюбленный, она уже ничему не удивлялась.
«Значит, это месть за мой отказ принять его поддержку. Но почему? Он же знал, что я люблю его, просто я не хотела терять свою независимость. Ему трудно было подождать, когда я встану на ноги и стану равной ему? Он обязательно хотел, чтобы я всю нашу дальнейшую жизнь чувствовала себя обязанной?»
А у девочки, кажется, комплексы и немалые. Кто же так допек ее своей опекой? Почему она так боится быть обязанной? Впрочем, это вторично. Первое же, что я должна предпринять сегодня, это встреча со звукооператором. Ольга любезно предоставила мне информацию об имени и месте работы парня. Я его знала, это был тот самый Андрюсик, с которым я уже встречалась и который действительно называл имя Олега. Но уже тогда тон его показался мне фальшивым, и если бы я была уверена в виновности Олега на все сто, я и не вспомнила бы о нашей встрече. После прочтения дневника Ольги мне захотелось кое-что уточнить. Слишком уж гладко все получалось: Олег подменил фонограммы, Олег написал пакостное письмо, Олег... вернее, уже не Олег подставил ее в клубе. И не Олег подменил фонограммы. Остается письмо? С письмом тоже разберемся, а пока прижмем Андрюсика. Только вот как его прижать? Связать и щекотать крысиным хвостом в носу? Отправить к Люсе в качестве очередного жениха? Приковать к батарее и фальшиво петь, пока ему плохо не станет? Надо искать его болевые точки. Было уже поздно, но тянуть до завтра не хотелось, к тому же моя подруга обычно со мной не церемонилась. Я похлопала мини-купер по капоту и повернула ключ в замке зажигания.
В лагере скалолазов было тихо. Звучно потрескивал костер, в черном от копоти котелке подсыхали остатки гречневой каши. Помня о выволочке, которую устроила мне Алина, по дороге сюда я завернула в супермаркет. Кстати, прекрасная причина для визита – спасти умирающую от голода. Скалолазы мне не удивились, кажется, меня тут уже принимали за свою. Не удивились, но машину из поля зрения не выпускали, особенно внимательно наблюдая за мной, когда я приближалась к багажнику. Я немного помучила этих фанатиков и сжалилась – достала пару объемистых пакетов и отдала их Алине, не тронув третий, маленький, со сладостями и сыром лично для нее.
– Кашу хочешь? – предложила подобревшая Алина, – только ее уже нет. Но можно по стенкам нашкрябать, если ты очень голодная.
– Я очень голодная, но шкрябать по стенкам доверяю тем, кто недоедает хронически. Судя по тому, что колбасу вы ломаете руками и откусываете прямо от палки, недоедают у вас все.
– Это точно, – согласилась Алина. – А ты попробуй, так гораздо вкуснее! И чего это я тратила время на нарезание бутербродов? Столько часов угрохала! Еще курсы сандвичей и канапе посещала, дурында. Самое лучшее канапе – палка полукопченой в одной руке и французский батон – в другой! Как неожиданно порой нас посещают откровения!
Когда Алина насытилась окончательно, мы взяли пакетик с десертом, термос с кофе, который я предусмотрительно захватила из дома, и удалились от алчных мужских глаз. Этим дикарям все равно недоступно удовольствие, получаемое от дор-блю и настоящих трюфелей!
Мы сидели на высоком откосе, пили превосходный кофе и смотрели, как садится солнце. В этот момент я поняла Алину: ради такого вечера вполне можно пожертвовать удобствами цивилизации. И дор-блю с трюфелями прекрасно вписывались в наше первобытное настроение.
– Из-за чего вы расстались с Андрюсиком? – спросила я без предисловий. В этой обстановке реверансы и подходы все только бы испортили.
– И ты на него запала? Это хорошо. А то я было подумала, что ты из-за Владимира ко мне зачастила. Конечно, ты мне не соперница: на спуске опозоришься, да и грудь у тебя меньше, но все равно неприятно.
Ох уж мне эта женская интуиция! И как это она почувствовала мой интерес к ее идейному вдохновителю? Пусть интерес, далекий от романтического, но все же!
– Ты Андрюсику понравишься, он во всех подряд влюбляется. Только накрасься поярче, а то без макияжа ты, как моль, бледная, прости за правду. Да, забыла предупредить, будете встречаться, постоянно оглядывайся, а то у него не жена, а торпеда, чуть что – в волосы вцепляется. Даже если просто рядом с ним стоишь, все равно дерется.
– Ты не говорила, что он женат.
– По залету в восемнадцать лет женился. Она вообще тогда несовершеннолетняя была, так что ему срок грозил, пришлось срочно бежать в загс. Девица мелкая, что в высоту, что в ширину – одинаковая, но прыгает высоко. Эх, и бьет она его! И дочка у них такая же мерзкая, отца выслеживает, а потом шантажирует. Да, тяжелая у парня жизнь. Он поэтому и мечется: ласки-то хочется, а дома одни побои.
Прекрасненько! Рычаг давления на Андрюсика найден! Очень действенный рычаг давления. Я узнала у Алины подробности: имя вздорной супруги и вредной дочери моей жертвы, мы еще немного поболтали, и я засобиралась домой. Время пролетело незаметно, и я неожиданно поняла, что стоит уже глубокая ночь. Лес, такой светлый и дружелюбный днем, теперь казался мрачным и враждебным. Ехать одной, даже и в машине, было как-то неуютно. Я не считала себя трусихой, способной потерять сознание от вида корявой ветки, но уходить от костра не хотелось. Алина почувствовала мою нерешительность:
– Полинка, оставайся ночевать с нами. У меня отдельная палатка, места хватит. Мы с тобой еще не наговорились, я кофе ведро выпила и теперь все равно не усну. А если ночью в лесу не спать, то ужасно жутко становится: ветки хрустят, кто-то дышит, гиены какие-то орут, сразу все ужастики вспоминаешь. Нет, раз из-за твоего кофе я буду вынуждена мучиться всю ночь, то и ты со мной мучайся! Это будет по-честному.
Я не заставила себя долго уговаривать, позвонила Арише и села перед костром. Странно, среди Алининых скалолазов почему-то не было Владимира.
– Уже не первую ночь пропадает, – шепнула мне она, словно прочитав мои мысли. – Я его даже выслеживать пыталась и тонко выведывала, куда он по ночам шляется. Хмыкает в бороду и отшучивается, паразит такой! Может, мне в Славика влюбиться, а? Он вчера так нежно на меня посмотрел...
Алина уютно бормотала мне в ухо, Слава лениво, но музыкально перебирал струны гитары, дрова в костре время от времени издавали треск и взрывались маленькими фонтанами искр. Было так просто, искренне, тепло, что казалось, в мире не существует интриг, зависти и подлости. Жаль, что это только казалось. Ночью меня действительно будили какие-то вздохи и шорохи. Будь я одна в палатке, мне было бы очень не по себе. Уважаю мою Алину, которая, несмотря на свой чисто женский характер, идет ради любви на такие жертвы.
Проснулась я от восхитительного аромата свежесваренного кофе. Открыла глаза: рядом со мной, прямо в палатке, стояла эмалированная кружка с выщербленным краем. Я взяла ее в руки и вылезла из палатки. Еще окончательно не рассвело, на траве лежала роса, было прохладно, но непрезентабельная кружка с кофе грела руки, отчего мир казался гораздо лучше, чем он есть на самом деле. Кто-то развел костер, и вода в котелке уже начинала подергиваться дымкой пара. Интересно, как этот кто-то ухитрился сварить кофе на костре?