Он несколько раз звонил в Монако под пристальным взглядом Симо, но поговорить с Сюзи ему не удалось. Она не подходила к телефону, и все, что он слышал, это был его собственный голос на автоответчике, обещающий перезвонить при первой возможности. Он говорил себе, что скорее всего она устала ждать и вернулась в Лондон, добела раскаленная от ярости. Н-да, вот тебе и романтическая неделька на пляже. Вот тебе и новая жизнь, черт ее подери.
* * *
В дверь постучали. Горничная принесла Беннетту его единственный костюм, вычищенный и выглаженный. По крайней мере, в этом По не откажешь — он не допустит, чтобы его гости ходили грязными и вонючими, подумал Беннетт. Он скинул халат и переоделся в ожидании еще одного скучного дня, посвященного попыткам чтения, наблюдениям за погодой и переживаниям о своем будущем. Сегодня Беннетт выбрал биографию Бальзака в надежде, что ему удастся сбежать из реальности в XIX век.
Однако он не успел прочесть и страницы, как в замке со скрипом повернулся ключ. Беннетт поднял глаза и увидел одного из неотличимых друг от друга головастиков в неизменном черном костюме, которых развелось на территории имения как грибов после дождя. Стоя в дверях, костюм дернул головой: «Venez». [46]
В молчании они проследовали по коридору мимо кухни, а затем спустились по выщербленным каменным ступеням, ведущим в подвал, который занимал весь объем дома. На последней ступеньке Беннетт помедлил, всматриваясь в сумеречный интерьер погреба. Да-а, промелькнуло у него в голове, вот идеальное место для того, чтобы устроить пыточную камеру для трезвенников. Стены по всему периметру комнаты были до потолка застроены кирпичными, аккуратно побеленными ячейками, до краев заполненными бутылками с вином. Бутылки были классифицированы по сортам вин и годам разлива. Рукописные названия на лакированных деревянных дощечках горделиво возвещали о великолепных марках и изысканных винтажах. Все самые известные сорта были в полной мере представлены здесь, и Беннетт не сомневался, что все они — специально отобранные урожаи лучших лет.
— Приятное зрелище, не правда ли, мистер Беннетт? Это один из самых богатых винных погребов Европы, уж можете мне поверить. — По сидел за маленьким столиком, изучая книгу учета в кожаном переплете. На кончике его носа висели очки в золотой оправе. Он снял их и встал одним резким движением. — Но я пригласил вас сюда не для того, чтобы осматривать мои бутылки. Пойдемте со мной, хочу показать вам одно зрелище, которое должно поразить ваше воображение.
Он говорил негромко, дружелюбным, приветливым тоном, но у Беннетта сразу же возникло опасение, что его ждет новое неприятное испытание.
По прошел по гулкому полу подвала и открыл незаметную дверь в самом дальнем углу. Они зашли внутрь, и Беннетт невольно прищурил глаза от ослепляющего света, отражающегося от простых белых стен просторной комнаты.
— Добро пожаловать в святая святых — личный додзё нашего Симо, — сказал По. — Он здесь может тренироваться часами. Я его попросил устроить нам небольшую демонстрацию боевых искусств, так, пустячки, просто чтобы немного развеять вашу скуку. Надеюсь, вам будет интересно взглянуть на его мастерство — воистину, иногда я сам удивляюсь возможностям человеческого тела.
Комната была четырехугольной формы, примерно десять на пятнадцать метров, со встроенными в стены зеркалами и идеально отполированным полом из сосны. Мебели в комнате не было никакой, кроме узкой скамьи при входе. С другой стороны комнаты помещалось приспособление не очень понятного Беннетту назначения, чем-то похожее на доску для ныряния, поставленную вертикально и наглухо прикрепленную к полу. Верхние десять сантиметров ее поверхности были обвязаны связками соломы.
— Вот это — стойка для отработки ударов, японская «груша», — сказал По. — Не припомню точно японского названия, но она идеально подходит для того, чтобы поддерживать руки, а в особенности костяшки пальцев, в тонусе. Иногда Симо увлекается, и тогда он может колотить свою грушу по тысяче раз и больше без остановки. А, да вот же он сам.
Симо вошел через боковую дверь, не глядя на них и не здороваясь. Он был босиком, одет в белый холщовый тренировочный халат, перевязанный на талии черным поясом. В руках у него была короткая бамбуковая палка около сантиметра толщиной. Он положил ее на скамью, а затем прошел в центр комнаты и застыл там.
Голос По упал до шепота:
— Вы только посмотрите на этот пояс. Видите, он уже протерт чуть ли не до дыр? Это потому, что Симо получил его очень давно, еще будучи совсем молодым человеком. Теперь у него шестой дан. Наш японец — очень одаренный человек, по крайней мере мои японские друзья перед ним буквально преклоняются.
Беннетт шепотом спросил:
— А бамбуковая палка для чего?
— Один из коронных трюков Симо. Подождите, до нее еще дойдет очередь.
Симо начал выполнять упражнения для разогрева: он расставил ноги на ширине плеч и плавными, перетекающими друг в друга движениями рук и корпуса стал выполнять затейливые па. Его руки то скрещивались на груди, то взмывали, как крылья птицы, губы были сжаты, глаза обращены в себя, лицо напряжено и сконцентрировано. Да он бы мог запросто выступать танцором, в удивлении подумал Беннетт.
Затем ритм упражнений изменился. Плавные, легкие движения сменились четкими, контролируемыми ударами в воздух. Симо, чуть покачиваясь, сдвинулся с места и понесся по комнате, совершая выпады, парируя удары невидимого противника, ставя блоки, кружась и приседая. Казалось, его пружинистое тело полностью подчинялось воле своего хозяина, куда бы он его ни направил. Удары рук и ног были настолько мощны, что даже наблюдавшему издалека Беннетту стало не по себе. Да, сказал он себе, беру свои слова обратно. Симо — не танцор. Симо — двуногая машина для убийства.
А японец тем временем продолжал выполнять ему одному ведомую последовательность резких, сконцентрированных движений, постепенно приближаясь к скамье, на которой сидели два его зрителя. Последний грациозный поворот, выброс ноги в мощном ударе в голову, и Симо застыл в глубоком приседе перед Беннеттом, ни на секунду не отводя глаз от его лица. Он издал низкий, горловой рык, и его рука вырвалась вперед и метнулась к Беннетту, как развернувшаяся пружина.
Беннетт, испуганный странным криком, невольно отшатнулся назад и закрыл глаза. А когда он решился взглянуть на Симо, то увидел, что загрубевшие, распухшие костяшки правой руки японца зависли в доле сантиметра над его сердцем.
— Браво! — сказал По, когда Симо выпрямился и отступил на несколько шагов назад. — Вам повезло, что он может рассчитать расстояние вплоть до миллиметра. Еще совсем немного, и он бы вас убил, ха-ха. А как вам понравились звуковые эффекты? Интересно, не правда ли? Они называются «последний крик духа». Идея состоит в том, чтобы объединить разум, тело и дух и шокировать противника в момент, когда ему наносится смертельный удар. — По добродушно улыбнулся Беннетту. — После таких представлений по-другому начинаешь смотреть на современный бокс, правда?