— Есть лишняя минутка, старина?
Саймон жестом пригласил зайти.
— Дай только закончить с этим, и я в твоем распоряжении. — Подписав десяток писем, отодвинул их в сторону. — Порядок. — Он откинулся в кресле, стараясь скрыть изумление при виде широких ослепительно белых полосок на темно-синем костюме Джордана.
— На днях случайно встретил приятеля, — начал Джордан, — который порекомендовал мне довольно хорошую штуковину.
При этих словах он бросил на стол брошюру и, пока Саймон листал глянцевые листы, принялся, как обычно, выбирать сигарету. Прежде чем закурить, постучал по крышке портсигара удостоенной внимания сигаретой.
— Хорош зверь, а? «Бентли турбо». И к нему все, что надо.
— Приличная машина, Найджел, — согласился Саймон. — Очень удобна для поездок за город. И сколько за такую просят?
— Примерно столько, сколько за приличную квартирку в Фулхэме, и то если повезет достать. Список на очередь длиннее твоего стола. Довольно выгодное помещение капитала. Знаешь, люди разбираются, что к чему, — закончил он, пуская колечко дыма в кондиционер.
Саймон улыбнулся. Как легко осчастливить таких, как Джордан.
— Насколько я понял, мы обдумываем помещение капитала?
— Как раз к этому подхожу. Моего приятеля сильно подвели. Клиент, между прочим, видная шишка в «Ллойдс», заказал машину полтора года назад, а теперь сидит на мели.
— Не может оплатить машину?
— Бедняге повезет, если останутся запонки. — Джордан, приняв серьезный вид, помолчал. — Гиблое дело, в долгах как в шелку. — Грустная маска исчезла. — Между прочим, мой приятель, чтобы побыстрее продать, готов сбросить десять тысяч.
Взглянув на заднюю страницу обложки, Саймон нашел номер телефона торгового агента и взял трубку.
— Доброе утро. По-моему, у вас в салоне стоит «бентли-турбо», — улыбаясь Джордану, сказал он. — Да, тот самый. Мистер Джордан будет у вас сегодня с чеком. Заправьте, пожалуйста, горючим. Благодарю.
С лица Джордана не сходило изумление.
— Ну, старина, должен сказать, это…
Саймон жестом прервал его.
— На что тогда удачный год, если мы не можем позволить себе скромных радостей? — Встав из-за стола, посмотрел на часы и обратился к забирающему брошюру Джордану: — Да, собирался тебя спросить, что делаешь на Рождество.
— Боюсь, отправлюсь в Уилтшир. По обязанности. Приедет родня жены. Тесть будет без конца болтать о ценах на бирже и своей подагре, а теща захочет с утра до вечера играть в бридж. Если повезет, урву время немного пострелять.
— Надеюсь, никого из домашних.
— Большое искушение, старина, большое. Особенно старого хрыча.
Повеселевший Джордан резво покинул кабинет. Интересно, подумал Саймон, усидит ли он до обеда или тут же побежит за своим «бентли». Господи, сколько же денег уходило у агентства на машины!
Зажужжал телефон.
— Мистер Шоу? На проводе секретарь мистера Эшби.
Саймону потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что мистер Эшби — старший «резиновый король», которому явно нравилось соблюдать телефонный протокол, заставляя Саймона — исполнителя заказа, и потому подчиненного, — держать трубку, пока он — клиент, а потому хозяин, — соизволит говорить.
— О’кей, Лиз. Давай ее.
— Мистер Шоу? Соединяю вас с мистером Эшби.
Саймон, питая надежду, глядел на часы, засекая секунды ожидания. Будущие клиенты редко звонили сами, чтобы сообщить плохую новость; в этих случаях они предпочитали писать.
— Как вы нынче, мистер Шоу? Надеюсь, в предпраздничном настроении?
— Спасибо, ничего. А вы?
— Известно, что в этот период у нас оживление. — Саймон вспомнил, что накануне Рождества спрос на презервативы резко растет, по-видимому, чтобы удовлетворить национальную вспышку полового инстинкта, вызванную служебными вечеринками и взбадривающим действием спиртного. — Рад отметить, что промышленность загружена на полную катушку. Также рад сообщить, что Совет по сбыту решил остановиться на вашем агентстве. Решение вступает в силу с первого января.
— Чудесная новость, мистер Эшби. Трудно представить более радостную весть. Знаю, что мои коллеги тоже будут счастливы. Они особенно довольны самой рекламой, которую вам показали.
— Ах, да. — Мистер Эшби помолчал. — Да, об этом нам надо будет переговорить после праздников. Кое-кто из наших считает, что она… скажем, не совсем пристойна.
Саймон молча улыбнулся. У людей разное представление об анатомии.
— Во всяком случае, — поспешил перейти на другую тему Эшби, — наши ребята могут обсудить это с вашими парнями. Главное, что ваш документ произвел на всех нас огромное впечатление. Очень убедительный. Ну и, конечно, репутация агентства.
Саймон много раз слышал похоронный звон по разработанным агентством рекламным кампаниям. Услышал он его и на этот раз. Но на этот раз ему было все равно. Когда ребята соберутся вместе, он будет далеко.
— Уверен, мистер Эшби, что сможем уладить все творческие проблемы. Рекламные кампании редко когда сразу рождаются идеальными.
— Отлично, отлично, — облегченно вздохнул Эшби. — Я знал, что мы с вами всегда найдем общий язык. Пускай молодежь сталкивается лбами, а? Ну, а мне пора лететь. Думаю, что мы можем рассчитывать на ваше благоразумие, пока не пошлем ответы другим агентствам?
— Несомненно.
— Прекрасно, прекрасно, прекрасно. Нужно пообедать вместе в новом году. Многое надо обсудить. Знаете ли, рынок-то растет. Кривая сбыта ползет вверх вполне удовлетворительно.
У Саймона чуть не сорвалась с языка напрашивавшаяся сама собой реплика.
— Очень рад это слышать. Благодарю за добрую весть. Очень хороший подарок к Рождеству. Надеюсь, и вы хорошо проведете праздники.
— Очень хорошо, — закончил разговор Эшби. — Свяжемся после праздников.
Саймон вышел в приемную.
— Элизабет, мы теперь одно из очень немногих агентств, которое может покупать презервативы по себестоимости, прямо с фабрики. Неужели ты не в восторге?
Оторвавшись от писем, Лиз одарила его самой очаровательной улыбкой.
— Настоящие мужчины делают вазектомию, мистер Шоу, — ответила она. — А вы опаздываете на ленч.
Отчетный год закончился. Саймон отобедал и отужинал с самыми важными клиентами, побывал, как положено, на вечеринке в агентстве, распорядился о премиях и повышении окладов и вызвал слезы благодарности у Лиз, презентовав ей часики от «Картье». Теперь можно подумать и о себе.
Он решил подарить себе на Рождество полтора часа абсолютной роскоши и безграничных привилегий; уходя из агентства, напоследок шикануть на славу. Он всегда ненавидел Хитроу, ненавидел толкотню у стойки регистрации билетов, ненавидел, когда его как барана гоняли в толпе пассажиров по аэропорту, приказывая то поторапливаться, то подождать. Он понимал, что это неразумно, но тем не менее не мог подавить в себе это чувство. Поэтому на сей раз он сделал выбор, достойный миллиардера, — зафрахтовал реактивный самолет — скромный, семиместный — от Лондона до небольшого аэропорта близ Авиньона.