Саймон прокашлялся.

— Мне сказали, что вы с мужем обеспокоены насчет, э-э, плавательного бассейна.

— Определенных действий, — кивнула мадам.

— Ах, это. — Саймон попытался как можно убедительно улыбнуться. Губы на другом конце стола оставались поджатыми. — Хорошо, могу обещать, что мы будем требовать от гостей благопристойного поведения.

— Не как в Сен-Тропезе.

Саймон в ужасе воздел руки к небу.

— Разумеется, не как в Сен-Тропезе! Скорее как… — О, черт, где французский эквивалент «Богнор регис»? — Скорее тихий семейный отель. Знаете, респектабельный. — Он наклонился вперед. — И потом стена.

Мадам фыркнула в сторону комнаты.

— У мужа лестница.

К тому же еще телескоп, чтобы разглядывать девиц, подумал Саймон.

— Думаю, могу дать гарантию, что гости будут вполне благопристойны. — Он представил куколок Мюра, марширующих вокруг бассейна, подставляя ветерку загорелые ягодицы. — Более того, я лично буду уделять этому вопросу самое пристальное внимание.

Губы наконец приобрели какие-то очертания.

— Bon.

Аудиенция закончилась. Саймона вывели из мрака на солнечный свет. Мадам провожала его взглядом до самого отеля. Помахав на прощание рукой, получил в ответ легкий кивок головой, что было, по его мнению, хотя и небольшой, но все же дипломатической победой.

На следующей неделе уехали маляры. Можно было назначать дату открытия. Персонал набран, винный погреб укомплектован, репертуар мадам Понс определен. Ежедневно прибывали грузовики с кроватями и посудой, лежаками для бассейна, сотнями стаканов, полотенец и простыней, телефонными аппаратами, пепельницами и зубочистками, рекламными брошюрами и открытками — порой, казалось, вполне достаточно, чтобы оборудовать «Ритц».

Все трое работали по четырнадцать часов и вечером вваливались ужинать на кухню усталые, голодные, но довольные. Отель обретал свой облик — на удивление теплый, уютный, принимая во внимание обилие камня. Все острые углы сглажены и закруглены, не осталось ни одного края, который бы резал глаз. Комнаты как хорошие скульптуры — медового цвета полы, светлые стены, скругленные углы. Блан постарался на славу, и, когда развесят картины и постелят ковры от Котиньяка, будет достигнут, пользуясь словами мистера Уолди, желаемый эффект. Настало время подумать о гостях.

— Болтуны с хорошими связями, — сказал Эрнест. — Вот кто нам нужен при открытии. Любители всюду поспеть первыми, а потом раззвонить знакомым. Пустить нас в плавание должна молва, и притом громкая. — Он, подняв брови, поглядел на Саймона. — Уверен, что кое-кого мы хорошо знаем.

— Думаю, приедет Джонни Харрис, из Парижа будет Филип. — Саймон взял к сыру грушу. — Всегда можно залучить девиц из иллюстрированных журналов. И я подумывал, не совместить ли открытие с Каннским фестивалем. Оттуда всего три часа езды.

Николь недоверчиво поглядела на него.

— Думаешь, приедут кинозвезды? Non. Не увлекайся, chèri.

— Я не о том фестивале. Есть еще один, в июне. Собираются деятели рекламного бизнеса, у кого находится благовидный предлог и пара солнцезащитных очков, — директора, продюсеры, сотрудники агентств, готовые заняться чем угодно, только не тем, ради чего собрались, — смотреть в темноте и духоте рекламные фильмы.

— Тогда чем они занимаются?

— О, примерно тем же, чем в Лондоне и Париже. Приглашают друг друга на ленчи. Разница лишь в том, что собираются на Круазетт или на пляже, а не где-нибудь в Сохо. Возвращаются домой загоревшими.

— А после много говорят, — добавил Эрнест. — Болтуны, что надо, все до единого. По-моему, хорошая мысль.

— Узнаю время и попрошу Лиз прислать список участников. Кого-нибудь выберем. Уверен, что приедут, хотя бы из любопытства.

Пить кофе вышли на веранду. Над Любероном висела половинка луны. Далеко внизу лаяла собака. Под оливковым деревом беспрестанно опорожнялся херувим. Успокаивающий плеск фонтана смешивался с кваканьем лягушек. В воздухе ни ветерка, почти тепло, все напоминало о приближении лета. Саймон смотрел на Эрнеста, думая, что никогда не видел на его лице такого блаженства.

— Все еще скучаешь по Уимблдону, Эрн?

Эрнест улыбнулся и, вытянув ноги, принялся разглядывать матерчатые сандалии на веревочной подошве.

— Ужасно.

Вода в бассейне нагрелась до терпимых двадцати четырех градусов по Цельсию, и Николь с Саймоном стали каждое утро до завтрака приходить поплавать. Скоро, говорила она, эта территория будет занята гостями, так что следует пользоваться случаем, пока есть возможность.

Саймону было в новинку начинать день с плавания, но скоро он полюбил первое встряхивающее прикосновение воды, освежающее тело, разгоняющее остатки сна и очищающее легкие. Начал с пяти старательных заплывов, затем стал делать десять, позднее двадцать. С удовлетворением чувствовал, как тело постепенно наливается силой.

Проплыв привычную дистанцию, он выбрался из бассейна. Николь лежала на плитах, спустив купальник до пояса. На уже слегка загоревших грудях подсыхали капельки воды.

— Завтрак чемпионов, — произнес он, наклоняясь к ним, и вдруг остановился, увидев что-то краешком глаза. Подняв взгляд, успел увидеть нырнувшую за стену лысину. — Вот дерьмо!

Николь, прикрывая глаза от солнца, подняла руку.

— Ты что-то знаешь, милый? С каждым днем становишься все романтичнее.

— Не я один, — кивнул он в сторону стены. — У тебя есть тайный воздыхатель. Только что видел его башку. По-моему, у нас в соседях один из тех, кого мы зовем Любопытным Томом.

— Как?

— Чересчур любопытный — должно быть, муж блюстительницы нравов Брассьера.

Николь засмеялась и села, разглядывая стену.

— Месье Арно старый козел, вся деревня знает. Кто-то на днях говорил, что он сорок лет не видел жену нагишом — с медового месяца.

Саймон вспомнил суровое лицо и поджатые губы мадам Арно.

— Похоже, так оно и есть.

— Наплевать. Она, может быть, и пожалуется, но только не он. Это же интереснее, чем поливать розы. — Смахнув со лба Саймона мокрые волосы, она обняла его за шею. — Так что такое завтрак чемпионов?

Глава 18

Открытие назначили на первую субботу июня. Отель в этот уик-энд будет переполнен. Неудивительно — номера предоставляются бесплатно.

Николь с Саймоном завтракали в ресторане, когда из кухни появился Эрнест. Подойдя к столику, он неодобрительно защелкал языком, указывая на часы.

— Мечемся с самого рассвета как заведенные, и что видим? — поджав губы и подняв брови, вопросил он. — Патрон с мадам прохлаждаются за завтраком, мешая этим беднягам, — продолжал он, указывая в сторону накрывавших столы к обеду молодых официантов в черных брюках и белоснежных рубашках. — Значит, так. Последний обход, согласны?