Весь следующий час словарь переходил из рук в руки, пока Генерал понемногу не выяснил все, что его интересовало. Похоже, дельце многообещающее. Многообещающее, но сложное. Нужно будет как можно быстрее смываться из Франции, и понадобятся липовые паспорта. Это означало, что надо будет ехать с кучей денег в Марсель. Генерал в уме добавил к выкупу еще миллион, размышляя, сможет ли английский друг Буна за короткое время собрать такие деньги.
— Bon. — Генерал захлопнул словарь и закурил. С молодым человеком им не повезло, но все может обернуться к лучшему. По телеку верно показывают — техасцы народ богатый.
Он повернулся к дежурившим в дневную смену Борелям и Жожо.
— Надо сделать несколько звонков. Вернусь через час, привезу поесть. — Показал головой в сторону Буна. — Не думаю, что он что-нибудь выкинет.
Жожо, подойдя поближе к Генералу, шепотом спросил:
— Что будем с ним делать?
— Продадим, друг мой, — ответил Генерал, поглаживая тыльной стороной ладони усы. — Продадим его богатому папе.
— Нехреново, — восхищенно закрутил головой Жожо.
Генерал всегда сохранял номера телефонов. Привычка методичного человека, заглядывающего вперед. Никогда не знаешь, когда понадобится старое знакомство. Он позвонил в бар в Старом порту Марселя. Ответил голос, который он последний раз слышал в тюрьме.
— Нужна небольшая услуга, — сказал Генерал. — Правда, деликатная. Не знаю, может ли помочь тот твой приятель.
— Какой приятель? — насторожился собеседник.
— Патрон. Энрико.
— Что за услуга?
— Насчет выезда. Срочно нужны паспорта.
— Я переговорю. Где тебя найти?
Генерал дал номер, потом добавил:
— Слушай, я могу позвонить сам.
— Лучше, если поговорю я.
Лучше для кого, подумал Генерал. Жадина. В наши дни каждый хочет урвать кусок.
— Спасибо, буду признателен.
— На что тогда друзья? — засмеялись в трубке.
Пообедав второпях, Саймон прихватил с собой в кабинет стаканчик кальвадоса, чтобы поддержать себя во время предстоящего неприятного разговора. Кэролайн звонила в третий раз, дала понять, что дело не терпит отлагательства, и оставила телефон, по которому ей можно позвонить.
Он совершил ошибку, спросив, нравится ли ей отдых. Нет, не нравится. Яхта тесная, без удобств, она страдает от морской болезни, владелец яхты, приятель Джонатана, большой грубиян. Но все это пустяки по сравнению с известием, которое она только что получила из Лондона.
Во всем виноват Джонатан, продолжала Кэролайн с непоколебимой убежденностью женщины, которая никогда не ошибается. Это он рекомендовал вложить деньги. Говорил, что дело верное, — до вчерашнего дня, когда ему сообщили, что компания лопнула и с ней пропали с таким трудом полученные алименты Кэролайн. И теперь она нищая.
Саймон совершил вторую ошибку, спросив, не думает ли она поискать работу. Последовало глубокое молчание — потрясенная Кэролайн заглянула в пучину постоянной работы. Саймон отставил трубку, ожидая очередную тираду.
Он терпел до точки, когда Кэролайн для большей убедительности, как обычно, стала грозить адвокатами, затем тихо положил трубку.
Звонок раздался почти немедленно. Саймон допил кальвадос. Телефон продолжал названивать. Вот дерьмо.
— Кэролайн, поговорим, когда остынешь.
— Месье Шоу? — Мужской голос, француз.
— Oui.
— Месье Шоу, со мной ваш друг.
Пауза. Затем напряженный голос.
— Саймон? Это Бун.
— Бун! Где ты пропадаешь, черт бы тебя побрал? Мы тут так волнуемся.
— Убей, не знаю. В телефонной будке неизвестно где. Саймон, тут эти парни…
— С тобой все в порядке?
— Пока да. Послушай…
У Буна отобрали телефон; Саймон услышал голоса, потом снова заговорил француз.
— Месье Шоу, обратите внимание. Молодой человек невредим. Он может быть освобожден очень скоро. Все зависит от вас. — В щель упала следующая монета. — Месье Шоу?
— Я слушаю.
— Bon. Вы должны достать десять миллионов французских франков, наличными. Понимаете?
— Десять миллионов.
— Наличными. Я позвоню в это же время завтра вечером с инструкциями о передаче. И еще, месье Шоу.
— Да?
— Ничего не говорите полиции. Это было бы ошибкой.
Трубку повесили. Некоторое время Саймон сидел, вспоминая голос Буна, напряженный и испуганный. В Нью-Йорке конец дня. Хорошо если отец Буна вообще в Нью-Йорке. Если бы он знал номер! Хотел было позвонить в международную справочную, но передумал. Номер должен быть у Зиглера.
— Боб? Саймон Шоу.
— Что-нибудь важное? Занят по горло.
— Насчет сына Паркера. Его похитили.
— Ни хрена себе. — Зиглер выключил свой говорильник и поднял трубку. — Раздраженный голос стал слышнее. — Ты уверен?
— Пару дней назад он пропал. Мне только что позвонили его похитители. Говорил также с Буном. Да, уверен.
— Черт. Сообщил в полицию?
— Никакой полиции. Послушай, мне надо поговорить с Паркером. Они требуют за освобождение десять миллионов франков и хотят получить их через двадцать четыре часа.
— Сколько это в долларах?
— Почти два миллиона. Дай нью-йоркский номер Паркера.
— Забудь о нем. Паркер на пути в Токио. Улетел сегодня утром.
— Хреново.
— Ты прав, будь я проклят. Хреново.
В вестибюле слышались смех и пожелания доброй ночи расходившихся из бара гостей.
— Боб, у меня нет при себе десяти миллионов франков. Агентство может выложить столько денег?
— Большая куча денег, — неохотно протянул Зиглер.
Саймон решил апеллировать к человеческим инстинктам бывшего партнера.
— Крупный клиент, Боб.
Наступило молчание — Зиглер обдумывал возможную выгоду от такого рода личной услуги Хэмптону Паркеру. Если уж такой шаг не обеспечит на десяток лет заказ на рекламу…
Зиглер принял решение.
— Главное — парень, верно? На карту поставлена его жизнь. Никто не посмеет сказать, что у агентства, твою мать, нет сердца, — рассуждал Зиглер, делая пометки в блокноте. Получится потрясающее сообщение для печати. — О’кей. Мы переводим деньги на твой банк, а я в любом случае ловлю Паркера и ставлю его в известность. Будь у телефона. Возможно, он захочет поговорить с тобой.
Саймон передал Зиглеру подробности касательно своего банка в Кавайоне.