«Под койкой у меня растут кусты ревеня», – сказал дедушка Артура

«Нет уж! – подумал Артур. – Не хочу я больше этого безопасного пути! Лучше буду не летать, а ползти ужом… А еще лучше – ходить, как все нормальные люди».

– Понимаю ваше беспокойство, сэр, – откликнулся Уиллбери, и Артур не мог не подивиться, откуда у этого человека берутся силы на такую учтивость и обходительность в столь поздний час и в столь малоподходящей компании.

– А сейчас, – продолжал хозяин, – предлагаю всем поужинать и потом погрузиться в сон. У вас есть пища на сегодняшний вечер, сэр? – спросил он у деда.

– Да, – ответил тот. – Под койкой у меня растут кусты ревеня.

– Но, сэр, – с некоторым смущением сказал Уиллбери, – ведь это, кажется, лекарственное растение для…

– Ничего подобного, сэр, – твердо проговорил дед, – ревень не только славное слабительное, но и не менее славный кисель и компот.

– Тогда я спокоен, сэр. Доброй ночи.

– И вам того же. Артур, будь умницей. Жду тебя обратно целым и невредимым.

– Так и будет, дедушка. Доброй ночи.

Кукла умолкла, Уиллбери отдал ее Артуру.

– А теперь за еду! – скомандовал хозяин. – Титус, неси большие вилки!

Капустоголовый ринулся исполнять приказание и тотчас же вернулся, но не с вилками, а с метровой длины вилами и вручил их Уиллбери.

– Хорошо, – сказал тот. – Но я не вижу наших аппетитных сдобных булочек, а также ведра, доверху наполненного волшебным напитком под названием какао.

Снова Титус сорвался с места, и упомянутая вкуснятина была принесена и поставлена поближе к огню очага, а цинковое ведро с какао – прямо на огонь. По приглашению Уиллбери все уселись полукругом и, дождавшись, когда жидкость начала булькать, принялись макать в нее булочки, нанизанные на длинные вилки. Артур, не забывая жевать, продолжал откровенно рассказывать о своих злоключениях и дошел до того, что честно признался, как проник в чужой сад и украл (стянул, слямзил, слимонил) связку бананов, за что получил удар палкой по крыльям. Снова, уже обстоятельней и подробней, поведал он о том, как с крыши Сырного Холла наблюдал за охотой на дикие сыры, а потом полетел вслед за охотниками и их собаками, и как у него вышли из строя крылья, а его чуть не схватили, но он чудом сумел перемахнуть через стенку и удрать… И слава богу, он ткнулся в незапертую дверь этого дома, где сейчас сидит в тепле и угощается булочками с какао.

Когда он закончил свой подробный рассказ, наступило молчание. Титус и тролли продолжали чавкать, на лицах у них было написано сочувствие, а также страх перед всем, что пережил Артур и несчастные беззащитные сыры.

– Что ж, – произнес в конце концов Уиллбери, снимая с огня ведро. – Сейчас остается одно: допить какао и улечься спать. Утром понадобятся свежие силы. У меня есть кое-какие планы.

Они допили какао прямо из ведра

Все по очереди допили из ведра и улеглись по своим местам: тролли – на полке, капустный человечек – неподалеку от них, а для Артура хозяин устроил постель под прилавком, настелив там множество толстых бархатных занавесок. Одной из них мальчик укрылся. От занавесок попахивало пылью, но было тепло, мягко, и Артура вскоре стало клонить в сон. Однако прежде чем уснуть, он успел подумать, что завтра нужно обязательно вернуться к деду – ведь тот под землей совершенно один и чувствует себя плохо, еды мало… Эх, где сейчас эта связка бананов, недавно добытая неправедным путем?.. Кто ею полакомится там, на крыше, где Артур ее оставил? Птицы?.. А что же делать с крыльями? Вернее, без крыльев?.. И вообще, что будет с ним, с дедушкой? И о каких таких планах говорил мистер Уиллбери Ниббл?.. Интересно бы знать…

В комнате стояла полная тишина, нарушаемая лишь легким похрапыванием… Он не знал раньше, что тролли тоже, оказывается, храпеть умеют…

Глава шестая
Тайный обряд

Далеко от того места, где крепко спал Артур, в самой глубине огромного здания, носящего название Сырный Холл, прибывшие туда охотники за сырами спешно переодевались. Сняв свою странную одежду и оставшись в нижнем белье, они повесили ее на колышки в стене и достали из-под скамеек другую одежду, не менее странную. На этот раз их наряд состоял из подбитых мехом плащей и высоченных шляп, напоминающих цилиндры, а в руках появились обшарпанные музыкальные инструменты: разнообразные барабаны, диковинные трубы. С ними они проследовали через небольшую деревянную дверь в соседнее помещение – огромную шестиугольную комнату футов тридцати в высоту с куполообразным потолком, в центре которой находилось цилиндрическое углубление. Если бы вам привелось взглянуть в него, то далеко на дне вы увидели бы желтоватую клейкую и пузырящуюся массу. Это был… да, вы угадали – это был многострадальный Сыр.

Котлован в центре зала

И на то, как он корчится и плавится, смотрел с небольшого балкона в стене не кто иной, как мистер Арчибальд Хватсон, один из самых подозрительных и страшных людей в городе Рэтбридже. Одет он был так же, как остальные сыроохотники: плащ на меху и высокая шляпа, а в руке – длинная деревянная палка с набалдашником в виде позолоченной утки. От нее тянулся шнурок, тоже находившийся в руке у Хватсона.

Охотники за сырами расположились возле котлована, и Хватсон медленно поднял палку над головой, что послужило сигналом для музыкантов, если этих людей можно было назвать музыкантами, а звуки, которые они извлекали из диковинных труб и барабанов, – музыкой. Неизвестно, во что бы он превратился, этот зверский грохот, если бы Хватсон не взмахнул палкой, указав ее концом на сырную яму, и не дернул при этом за шнурок. По его знаку шум сразу стих, и стало слышно, как золоченая утка крякнула, приоткрыв золоченый клюв. В наступившей после этого тишине раздавалось лишь бульканье плавящихся сыров.

Потом Хватсон заговорил:

– Собратья! Члены нашей поруганной и запрещенной Гильдии! Знайте, что мы уже на пути к возвращению в строй и к отмщению этому мерзкому городу за все его козни и подвохи! Мы вернемся, братья, им не удержать нас!

Последние слова потонули в приветственных выкриках, но Хватсон снова взмахнул палкой, и все опять умолкли.

Он продолжал:

– А сейчас, братья, пришло время покормить нашего Великого!.. Эй, Хрящ! Спускай клетку!

Послышался лязг цепи, перемежающийся с блеющими звуками, которые издавали сыры. В воздухе повисла клетка, в которую был заключен один из сыров, пойманных во время последней охоты. Присутствующие молча смотрели, как клетка опускалась все ниже и ниже над ямой, пока совсем не исчезла в ней. Блеяние сделалось слышнее, затем внезапно смолкло. Цепь обвисла.