Лесные парни ударили копьями по щитам и подняли вверх кулаки, криком выражая свое согласие и клянясь сражаться до самой смерти. При виде того, как стремительно они откликнулись на призыв принца, у Энны сжалось горло.
— Значит, готовы умереть, — сказала она. — Да я и не сомневалась, что лесные парни проявят преданность, но не ожидала, что они с такой же легкостью согласятся погибнуть.
— Просто они пока не знают, что такое смерть, — откликнулась Изи. — Они не знают цену жизни. — Ее глаза увлажнились, она потерла лоб, будто пытаясь избавиться от головной боли, и неопределенно взмахнула рукой. — Мне надо уйти от ветра. Здесь столько всего происходит…
Энна кивнула и повела Изи в шатер, но вдруг остановилась, заметив Лейфера. Он стоял на самом краю лагеря, не сводя с принца пристального взгляда.
— Иди внутрь, Изи. Я скоро приду.
Джерик призвал к себе на совет капитанов военных сотен, и Лейфер отправился следом за ними. Энна схватила брата за руку и притянула к себе:
— Лейфер, ты тоже здесь!
— Энна… — Брат улыбнулся ей так искренне и открыто, что ей отчаянно захотелось крепко-крепко обнять его за шею. — Я был с Джеби, когда мы об этом услыхали. Сначала я не хотел идти, но теперь…
— Я рада, что ты пришел. Хотя подобного поворота событий не ожидала. Я думала, принц просто произнесет воодушевленную речь, чтобы завоевать нашу преданность, ну, понимаешь, чтобы мы все почувствовали себя настоящими гражданами Байерна.
— И я тоже так думал. — Взгляд Лейфера устремился к юго-восточной стороне горизонта, и Энна почувствовала, как напряглись руки брата. — Но так даже лучше.
— Значит, ты тоже пойдешь с ним?
— Конечно. Или ты думаешь, что я позволю моим друзьям последовать за нашим королем без меня?
Энна рассмеялась:
— За нашим королем! Как будто это не ты несколько дней назад болтал о том, что надо собрать лесную армию для восстания!
— Я хочу быть гражданином Байерна. Я хочу быть слугой короля. Раньше я злился, а теперь… не знаю, все само собой прошло, и все мысли заняла Тира. Это враги. Словно огонь поджидал их и теперь пришло время пожара. Я должен поговорить с принцем.
Энна схватила его за рукав:
— Он уже знает. Я рассказала ему о тебе. — Энна всмотрелась в лицо брата. — Не понимаю, Лейфер. Две недели назад я бы побилась об заклад, что ты такой же постоянный, как ореховое дерево, но ты сначала обозлился на Байерн, а потом вдруг возжелал сражаться с Тирой. Это огонь сотворил с тобой такое?
— Не знаю. — Лейфер нахмурился, потом тряхнул головой. — Я не хочу об этом думать. Сейчас все предельно ясно, Энна, и все выглядит правильным. Я намерен принести клятву верности принцу, потому что могу помочь в войне с Тирой.
— Но, Лейфер…
Брат взял ее за плечи и заглянул в глаза с осторожной, полной надежды улыбкой:
— Ты будешь гордиться мной, сестренка. И это сделает меня счастливым.
Энна наблюдала за тем, как Лейфер подходит к принцу и что-то ему объясняет, оживленно жестикулируя и серьезно хмуря брови. Она грустно улыбнулась. Да, по вечерам в Лесу Лейфер мог злиться на королевство, но, едва приблизившись к принцу, он как будто превратился в маленького мальчика.
Энна поспешила вернуться в шатер к Изи. Джерик вошел туда почти сразу за ней, тихо обсуждая что-то с одним из своих советников. Изи сидела на подушке на полу, закрыв лицо руками. Энна устроилась рядом и принялась заплетать ей волосы в косу, как обычно делала холодными вечерами во дворце. Похоже, это немного успокоило Изи.
— Ну что, моя госпожа, какова моя роль во всем этом? — спросила Энна.
— Я надеюсь, ты отправишься с нами.
— Но в качестве кого? Я ведь должна чем-то заниматься, Изи. У меня уже чешутся руки, словно я весь день бездельничала, валяясь на шерстяном одеяле. Мне бы хотелось помочь, но не… — Энна немного замялась. — Но не так, как прежде, когда я жила во дворце вместе с тобой. Я не могу оставаться просто подружкой принцессы, девушкой, которая сидит неподалеку, пока принцесса занимается важными делами.
— Прости, Энна, — сказала Изи. — Я не понимала…
— Конечно. К тому же раньше мне это очень нравилось. Но сейчас мне нужно какое-то место, Изи, какое-то поручение. Иначе я закушу удила и рванусь куда-нибудь.
— Будь моей горничной! — воскликнула Изи. — Королевам ведь служат горничные… но я скорее назвала бы тебя своей фрейлиной. Я хочу, чтобы ты была рядом, Энна. Мне необходим твой свежий взгляд.
— Горничная принцессы. Отлично. Это как раз для меня.
— Так ты едешь?
— Да, — кивнула Энна. — Разумеется. Ты еще спрашиваешь? Ты едешь — и я еду.
— Ты никуда не едешь, Изи, — твердо заявил Джерик.
Его советник вышел, пряча глаза, словно не желал стать свидетелем неприятного спора.
— Я бы предпочла поехать, — возразила Изи.
— Нет.
Джерик свернул карты. Изи подошла к нему, но он даже не повернулся.
— Женщины Байерна отправляются на войну со своими мужчинами, чтобы пробуждать в них храбрость и напоминать о том, что они могут потерять.
Джерик поморщился:
— Ты не женщина Байерна.
— Джерик, но я могу помочь! Я могу читать ветер и сообщать тебе о количестве и расположении вражеских войск, могу отогнать их, смешать их ряды!
— Я сказал — нет! — Джерик стукнул кулаком по столу.
Энна затаила дыхание, боясь ляпнуть лишнее. Ей отчаянно хотелось вмешаться, но перед ней был другой Джерик. Она прежде никогда не видела, чтобы принц выходил из себя.
— Мне незачем напоминать о том, что я могу потерять. — Джерик посмотрел на Изи. — Я ужасный принц. Я должен бы ставить на первое место мое королевство, а все прочее — на второе, но на первом месте для меня ты. Я хочу, чтобы ты ежесекундно была рядом, но я знаю, что погибну, если потеряю тебя.
Изи шагнула ближе к нему, и Джерик обнял ее и прижался лицом к ее волосам.
— И все-таки я поеду. — Изи погладила мужа по голове, и его плечи задрожали.
Энна выскользнула наружу и тихо опустила за собой входное полотнище шатра. А оглянувшись, увидела Финна, который стоял в тени, вытянув руки по швам, как будто уже приступил к воинской службе.
— Финн! — удивленно произнесла Энна, притворившись, что не помнит неловкой сцены на рыночной площади. — Я и не знала, что ты тоже здесь.
— Похоже, в последнее время такое часто случается, — ответил Финн.
Скажи такое кто-нибудь другой, это прозвучало бы язвительно, однако в устах Финна это было простой правдой.
— Я иду сражаться, — сказал Финн. На его лице не отражалось никаких чувств, и никогда прежде он не выглядел таким взрослым. — Я всего лишь хотел, чтобы ты это знала и чтобы хоть кто-нибудь мог сообщить об этом моей маме.