Варраш! Идиоты!
Ахмед отряхнулся, сошел с эскалатора и… испуганно похлопал себя по карманам куртки, а затем — уже в панике — по брючным карманам.
Сволочи! Они стащили у него и телефон, и бумажник!
Он ринулся за пацанами, побежал вдоль витрин по галерее, но шпаны уже и след простыл.
Впрочем, след их простыл только для Ахмеда.
В офисе службы безопасности «Атриума», на одном из десятков экранов видеонаблюдения за торговым центром, сотрудники заметили, как шпана, ссыпаясь по эскалатору, толкнула какого-то кавказца, а потом он стал в панике хлопать себя по карманам и рванул за ними вдогонку.
Молодой конопатый дежурный нажал кнопку на пульте связи и приказал в микрофон:
— Северный выход! Кража в «Атриуме». Четверо подростков в бейсболках «Найк» и куртках «МузТВ»…
И «сбросил» эпизод с кражей на эскалаторе с видеокамеры на видеонакопитель — видеомагнитофон стандарта S-VHS.
Между тем новость о появлении в Москве террористки-смертницы уже всколыхнула по закрытым средствам связи не только ФСБ и МВД, но и Кремль, и мэрию…
Правительственные лимузины с мигалками и ревунами стремительно понеслись из Кремля, от мэрии, с Лубянки и из МВД на проспект Вернадского…
А тем временем Зара с мороженым в руке шла по «Атриуму». Правда, у эскалатора остановилась в нерешительности, не зная, как на него ступить. Но тут кто-то взял ее под локоть, и она отшатнулась:
— Убери руки!
— Я хотел вам помочь, завести на эскалатор…
— Иди своей дорогой!
Бритоголовый Климов в летней рубашке-апаш и потертых джинсах, пожав широкими плечами, ушел на эскалатор, а Зара с трудом перевела дух — от его толчка под локоть она чуть не нажала кнопку детонатора.
Второй этаж. Справа от эскалатора — окна уютного кафе «Friday’s». Зара остановилась у окна, и тут же из кафе вышел лилипут-зазывала в смокинге и цилиндре:
— Заходи, красавица! Сегодня у нас блинчики по-венски — пальчики оближешь!
С его простодушным личиком и детским ростом он был смешон, но она отвернулась и ушла.
— Эй! — крикнул он вдогонку.
Зара оглянулась, а он, совсем как ребенок, показал ей язык.
Взбешенная, она чуть было не обложила его по-чеченски, но, опомнившись, отвернулась и двинулась дальше.
Бутики…
Указатель платного туалета…
Магазин спорттоваров…
Магазин электротоваров…
Еще одно кафе…
Вход в многозальный кинотеатр и афиша нового диснеевского мультфильма…
Салон красоты…
Зара через стекло засмотрелась на работу мастеров, затем решительно зашла в салон.
— Хочу волосы покрасить.
— Пожалуйста, — сказал мастер. — Но у нас дорого…
— Ничего! — высокомерно ответила она. — У меня есть деньги. Показать?
— Нет, зачем? Садитесь. Вас в какой цвет?
— В блондинку.
— Садитесь. Снимите курточку.
— Зачем?
— Ну а как? Мы же будем голову мыть…
Зара оглянулась. Обстановка совершенно мирная, идиллическая — по радио передают тихую музыку, в двух соседних креслах мастера делают женщинам модные прически.
Поколебавшись, Зара сняла смертоносный ранец вместе с джинсовой курточкой, села в кресло, а ранец и куртку положила у своих ног.
— Да повесьте на вешалку. — И мастер нагнулся, чтобы поднять ее ранец и куртку.
— Не трогай! — резко остановила она.
Мастер посмотрел на нее изумленно.
Она смягчила тон:
— Пусть тут лежит…
Пожав плечами, он принялся за работу. Его движения были профессионально мягки, округлы, даже женственны. Они успокаивали, умиротворяли и расслабляли. Зара закрыла глаза и, задремав, вспомнила, как похитил ее Муса — понарошку, по сговору, но красиво, театрально, на коне и с погоней… И как гости плясали на их свадьбе… И как сладко любил ее Муса, а она обещала родить ему десять сыновей…
И вдруг — трах-тарарах! Бах-бух-бах!
Зара вздрогнула, открыла глаза.
Это с воинственным кличем въехал в салон трехлетний пацан на трехколесном детском велосипеде и с саблей на портупее, а с ним зашла его мать — та самая молодая женщина, которая спрашивала билеты в Большой театр. Женщина уселась на укладку волос, а пацан принялся колесить на своем велике по всему салону, играя в войну с воображаемыми врагами. Казалось, его дурацкий велик вот-вот заденет сумку-ранец с пластитом-4…
В отделении милиции при Курском вокзале, на столе дежурного майора лежали мобильный телефон Ахмеда и стопка денег, а перед дежурным стояли четверо задержанных подростков.
— Так… — говорил дежурный. — А бумажник с документами успели скинуть. Куда?
— Да ничё мы не скидывали! — нагло сказал один из подростков. — Это мои бабки и мой телефон!
Дежурный взял в руки телефон, это была дорогая «Нокия».
— Твой? — переспросил дежурный. — И какой номер?
— Ну, это… Я не помню… — замялся парень.
Но приятель выручил его:
— Да мы только купили сим-карту, еще не запомнили номер.
— Правда? — усмехнулся дежурный. — И где купили?
— А на вокзале, у пацанов.
— Понятно… — Дежурный взял со стола деньги. — Значит, это твои деньги. И сколько их тут?
Парень опять замялся, а второй выручил:
— Так это ж мы скинулись. На гитару. Я штуку положил. — И третьему: — Сашок, а ты сколько дал? Не помнишь?
— Не-а, не помню, — сказал третий. — Дал, сколько было. А чё? Нельзя, что ли, гитару купить?
— Можно, артисты, — сказал дежурный. — Только чуть погодя. А пока посидите в КПЗ. Сейчас объявится пострадавший. Если он назовет номер телефона и сумму денег, вам киздец. Сержант, отведи их в обезьянник.
Пацаны зашумели:
— Да вы что!.. Вы не имеете права!.. Да я счас отцу позвоню!..
Но дежурный уже не слушал их, а смахнул в свой ящик вещдоков и деньги, и телефон.
Бритоголовый Климов появился в салоне красоты с какими-то покупками в фирменных бумажных сумках и, шутя, доложил своему сыну — малышу-велосипедисту:
— Товарищ генерал, разрешите доложить?
— Слушаю, — серьезно ответил малыш.
— Пока мама делает прическу, мы идем в кино на мультик, это здесь же, в «Атриуме», через пять минут начало. Вы готовы?
— Мне нужно пописать, — сказал пацан.