— Вам сюда.
Зябко ежась в своих тощих куртках и прокатываясь на наледях, Ивана и Федя подошли к зданию с вывеской «ПАСПОРТНЫЙ СТОЛ».
Внутри, в окошке торчал стриженый затылок, наклонившийся к своей работе.
— Здравствуйте, — сказала Ивана затылку, — нам справку получить.
— Какую справку? — не отрываясь от работы, спросил затылок женским голосом.
— Домашний адрес Царицына Евгения Николаевича.
— Двадцать пять рублей, — сказал затылок.
Ивана и Федя переглянулись и принялись рыться по карманам. С трудом набрали 25 рублей, но — мелочью. И всю эту мелочь аккуратно, стопочками положили на стойку.
Служащая, подняв коротко остриженную голову, глянула на эти стопки, фыркнула, положила на стойку бланк:
— Заполняйте.
И снова склонилась к своей работе — пересчету каких-то квитанций.
Ивана и Федя отошли к столу, Ивана принялась заполнять бланк, старательно вписала: «ЦАРИЦЫН Евгений Николаевич» — и шепотом сказала:
— Тут надо год рождения. Какой написать?
— А твоей матери сколько лет? — шепотом спросил Федя.
— Тридцать.
— Иди ты! Она тебя чё — в семнадцать лет родила?
— А что?
— Не, ничё. Ну, ты ж его видела. Сколько ему?
— Я не разглядела.
— Ну, если с машиной, пиши сорок лет. Приблизительно.
Ивана вписывает, относит бланк в окошко. Служащая берет бланк, включает допотопный — трубой — монитор компьютера, неумело вызывает мышкой адресный поисковик и одним пальцем тычет в клавиатуру, вписывая по буквам фамилию «ЦАРИЦЫН».
Ивана нетерпеливо ждет, нервничает.
На стене под портретом Путина тикают большие настенные часы.
Наконец на мониторе появляется какая-то информация, служащая долго ведет «мышку» к иконке «печать», нажимает и уходит куда-то в заднюю комнату, откуда слышится характерный звук допотопного струйного принтера.
Ивана изумилась:
— Неужели я сейчас отца получу?
— И всего за 25 рублей, — сказал Федя.
Служащая появилась из задней комнаты, положила на стойку узкую полоску бумаги с двумя еле видными строчками и, опустив голову, опять принялась за свою работу.
— Извините, это мне? — спросила Ивана.
Но служащая, не отвечая, продолжала пересчитывать какие-то квитанции.
— Извините… — снова начала Ивана.
— Ну вам, вам! — сорвалась служащая. — А кому еще? Тут никого нет с восьми утра!
Быстро взяв полоску бумаги, Ивана выскочила на улицу. Федор — за ней.
На улице, разглядывая блеклые строчки на бумажной полоске, Ивана удивилась:
— А чё это она ему возраст поменяла?
— Где? — спросил Федя.
— Вот. На десять лет меньше.
— Ты адрес смотри. Какой адрес?
— Короленко, восемь. Самый центр. Но возраст? Он чё — с мамой ровесник?
— Ну и что? У меня соседи — он ее младше на четыре года! И живут! Автобус! Побежали!
Действительно, из-за угла промороженной улицы показался заиндевелый автобус.
— Стой, у нас же денег нет! — спохватилась Ивана.
— Ничего, бегом! — потащил ее Федя.
Они побежали к автобусу, но тот, не останавливаясь, пронесся мимо.
Федор в сердцах запустил в него куском окаменелого сугроба.
Старый, кирпичный, шестиэтажный дом на пять подъездов. На доме табличка «Улица Короленко, 8». Стоя перед домом, Федя изумленно развел руками:
— Блин, Ива! Он же многоквартирный! А у нас нет никакого номера квартиры.
— Все равно! — решительно сказала Ивана. — Пошли!
И они пошли по пыльным и замусоренным лестницам, от квартиры к квартире, стучали и звонили в двери и, если им открывали, спрашивали:
— Здравствуйте, здесь живет Царицын Евгений Николаевич? Нет? А вы знаете такого?
— Здравствуйте, у вас тут в соседях должен быть Царицын Евгений Николаевич. Не знаете такого?
— Здравствуйте, это квартира Царицына? Не знаете такого?
И так — с этажа на этаж, из подъезда в подъезд.
Наконец — когда они уже выдохлись из сил и потеряли всякую надежду — какая-то женщина сообщила:
— Спросите выше, на шестом этаже в сороковой квартире. Но он там не живет, там только мать его.
— Ой, спасибо! — обрадовалась Ивана и победно повернулась к Феде: — Йес!!!
Радостно перепрыгивая через две ступеньки, они рванули вверх по лестнице. Запыхавшись, остановились у квартиры с номером «40». Ивана с ходу жмет на звонок. И стоит, зажмурив глаза.
За дверью скрипит засов, и дверь открывает маленькая шестидесятилетняя женщина.
— Здравствуйте, бабушка! — радостно сказала ей Ивана. — Я ваша внучка, дочка Евгения Николаевича! Мне нужен его адрес или телефон. Пожалуйста!
— Чего? — протянула 60-летняя. — Ну-ка вон отсюда! Ходят тут!
Она хотела уже и дверь закрыть, но Федя поставил ногу в проем.
— Стоп! Бабушка! Она правда ваша внучка! Дочка вашего сына!
— Убери ногу, зверь! — сказала 60-летняя. — Счас милицию позову! Сюда знаешь сколько таких внучек ходит?! Пошли отсюда!
Оттолкнув Федю, шестидесятилетняя захлопнула дверь, задвинула изнутри засовы.
Ивана, рыдая, пошла вниз по лестнице, но слезы застили глаза, и она уткнулась лицом в угол лестничной клетки.
Федя мялся за ее спиной, потом стал осторожно гладить ее по спине, и она рывком повернулась к нему. Рыдая, спрятала лицо на его груди.
Федя обнял ее, стал успокаивать:
— Ну все, все, успокойся…
— Я… — произнесла она, заикаясь и захлебываясь слезами, — я х-х-хочу па-па-папу!!!..
И зарыдала в голос.
Федя прижал ее к себе, стал целовать мокрые от слез глаза… щеки… губы…
Тут наверху вновь открылась дверь сороковой квартиры, шестидесятилетняя «бабушка» с тяжелым ведром в руке подошла к краю лестницы и… с размаху окатила их водой из этого ведра.
— Твари! — крикнула 60-летняя. — Сволочи! Весь подъезд затрахали уже! Вон отсюда!
Мокрые и возбужденные, Ивана и Федя выскочили из подъезда и наткнулись на девятнадцатилетнего парня с детской коляской.
— Пацаны, — сказал им парень, — закурить не дадите?
Федя остановился, порылся в карманах.
Парень обратил внимание на их мокрые головы и куртки.