– Ариша, – повисла я на шее у деда, – надо срочно крутануть Курбатова.
– Опять, – вздохнул он, – что ты со мной делаешь! Чего на этот раз?
– Я слышала, что на балансе ФСБ состоят абонентские почтовые ящики. Сути не знаю, но что-то такое мимо уха пролетело. Мне надо узнать номер такого ящика в нашем отделении связи.
– Ты с ума сошла? На кого стучать собираешься? Моя внучка никогда не будет писать анонимки в ФСБ! Это я тебе как правнук чекиста и потомственный дворянин обещаю!
– Дедуля, – с укоризной в голосе произнесла я, – это ты с ума сошел. Я не собираюсь писать никаких анонимок. Мне этот номер нужен для абсолютно мирных целей. Неужели ты во мне сомневаешься?
– Как раз в тебе-то я и не сомневаюсь, – буркнул дед, – вернее в том, что ты сейчас нагло врешь мне в глаза. И как, ты думаешь, я смогу это узнать? Явно ты собираешься затеять какую-нибудь заварушку. Курбатов моментально вычислит, откуда ноги растут. Как я буду смотреть ему в глаза?
– При чем здесь сам полковник? Можно раскрутить какого-нибудь из его подчиненных. Молодых и амбициозных капитанов, например. Они же тоже иногда попадаются тебе в клубе. Ты же умеешь, если хочешь, зомбировать человека, заставить его назвать нужную тебе цифру и никак не подвести себя под подозрение. Дедуль, ну представь: ты учишь правилам игры в рулетку новичка. Говоришь ему, что для того, чтобы загадать нужную цифру, надо ее ассоциировать с каким-нибудь номером, который всегда сидит у тебя в голове. Но не называть примитивные числа: даты дня рождения, номер квартиры. И тут ты плавно подводишь его к выдаче служебных тайн и предлагаешь назвать, к примеру, номер какого-нибудь абонентского ящика и проверить теорию на практике.
– Фи, как грубо, – поморщился Ариша, – я никогда не действую столь примитивными методами. И ничего не обещаю. Номер-то узнать можно, только не факт, что это будет номер нужного тебе ящика.
Я нисколько не обиделась. Прижала его крепко-крепко и зашептала в ухо:
– Я никогда и не собиралась равняться с самым великим в мире карточным шулером и знаменитым гипнотизером – Аристархом Владиленовичем Казаковым!
На следующее утро я знала не только номер абонентского ящика, но и то, что за ним ведется скрытое видеонаблюдение, о котором не знают даже рядовые сотрудники почты. Как Ариша смог узнать это, не подведя себя под подозрение, он так и не признался. Из вредности, наверное.
В то же утро я позвонила своему старому приятелю-скалолазу Славику. Когда-то у них с Алиной был короткий, но головокружительный роман. Расстались они быстро, но связь с молодым человеком я поддерживала. Дело в том, что он просто виртуозно умел подделывать голоса людей. Если бы не был экономистом, прославился бы в качестве пародиста на сцене.
Слава никогда не отказывал мне в моих маленьких просьбах. Воспринимал их как розыгрыши и категорически отказывался от оплаты. Встретились мы в тот же день, с собой я захватила диктофон с записью голоса Норбекова – сделала как-то по привычке обычную запись, без всяких там сведений и компроматов. Славик попросил дать ему полчаса. Я оставила скалолаза в машине, а сама прогулялась по парку. Когда я вернулась, встретил меня человек с лицом юноши и голосом пенсионера. Слава в точности копировал тончайшие нюансы речи Петра Алексеевича, взял на вооружение его словечки, точно имитировал тембр. Я дала прочитать ему приблизительный текст разговора, нарисовала варианты течения сделки, в зависимости от того, как пойдет торговля. Потом затащила его в будку телефона-автомата, набрала номер сотового «мопсихи» и приготовилась слушать.
– Любезная, – проворковал в телефонную трубку Славик, – вы меня узнаете? Не гавкайте, я уже понял, что узнали. Какие неприятности? Не могло у вас быть никаких неприятностей после выполнения моего небольшого поручения. К тому же я так щедро с вами расплатился!
Мне не было слышно, что говорила на другом конце провода Клава Голубева, и я нетерпеливо притоптывала рядом со Славой. Он пару минут сюсюкал в трубку и вдруг резко перешел на более жесткий тон. Если бы я закрыла глаза, то была бы стопроцентно уверена, что рядом со мной стоит Норбеков!
– В общем, так. Вы мне слегка помогли, я более чем щедро заплатил вам за это. И за то, что вы купились на идиотский спектакль какой-то сумасшедшей девицы. Какой спецназ? Вы видели возле себя хотя бы одного человека в маске? Теперь-то понимаете, что это был розыгрыш? Вот и умничка, – голос его опять стал мягким.
Дальше Слава предложил ей неплохо заработать. Работа несложная, гонорар более чем щедрый. А надо-то всего забрать анонимку из абонентского ящика его приятеля. У них же есть запасные ключи! Да, он знает, что ключи у начальницы почты и что письма раскладывает она лично, но ведь ключи не в сейфе хранятся? И начальница иногда отлучается. Ну согрешил приятель, седина в голову, как говорится. А соседка застукала и мужу его подруги письмецо отправила. На организацию, которая абонирует у них ящик. Домой не рискнула, чтобы шельма из почтового ящика его не стащила. Следует изъять, пока семья не распалась. Приятель раскаивается. Больше обещает так не делать. Оплату мы назначили такую, от которой невозможно было отказаться. Тем более что платить никто и не собирался. «Мопсиха» немного поломалась и согласилась.
Небольшая загвоздка состояла в том, что мы не знали, какое именно письмо следует украсть. Поэтому попросили взять то, которое пришло сегодня, в надежде, что других там не окажется и что хоть какое-то письмо действительно пришло.
Через полчаса мы перезвонили, узнали, что конверт в руках у Голубевой, и назначили встречу вечером, после работы. После этого я набрала номер служебного телефона Курбатова, а Слава противным женским голосом произнес в трубку:
– Дяденька! Тут наша сотрудница из абонентского ящика номер сорок письмо сперла, тварь такая. Терпеть ее не могу. Примите меры.
Давясь от смеха, Слава повесил трубку и выскочил из будки. Убедившись, что он не видит, что я делаю, я моментально протерла трубку и кнопки и подошла к машине.
– Ой, и шкода ты, Полинка, – отсмеявшись, произнес он, – с тобой не соскучишься, постоянно ты кого-то разыгрываешь. Тебе бы деньги на этом зарабатывать, для шоу сценарии писать.
Мне было немного неловко за использование его таланта, но если бы я назвала имя, должность и звание адресата последнего звонка, думаю, ему стало бы сильно не по себе. Так что пусть лучше ничего не знает, крепче спать будет.
А я в ту ночь почти не спала. И Клава Голубева не спала. Ее взяли прямо на работе. Ничего, пусть теперь знает, до чего может довести алчность и злоупотребление служебным положением. Естественно, она должна была сразу же сдать Норбекова. Выйти на него смогли бы моментально, у нее должен был сохраниться номер его телефона, по которому они созванивались, когда обстряпывали дельце с задержкой телеграммы. Да и в лицо она его должна была знать.
Каких-либо определенных целей я не преследовала, к тому же сейчас – не тридцать седьмой, пытать в казематах и ссылать на лесоповал никого не будут. Хорошенько потреплют нервы, заставят сознаться во всех грехах с рождения и до наших дней и в конце концов отпустят. Надеюсь, что последнее приключение все-таки научит Клаву Голубеву менее трепетно относиться к случайным и не совсем честным заработкам, а Норбеков… Его это жесткое недоразумение ничему не научит. Но заставит хорошенько запаниковать. На его след вышли. И не дурочка Марта, а люди, в невинных розыгрышах которых принимают участие структуры, с которыми лучше не связываться.