– Это я заказал такси, – попытались отстранить меня сзади.
– Чем докажешь? – активно нарывалась я. – Такси не купленное, а ко мне водопроводчик должен прийти, а дома нет никого, он придет, постоит под дверью, и жди его потом неделю.
Дударев больно вцепился мне в плечо и дернул, я словно срослась с ручкой «Волги».
– Ты не поняла, тетка? Отвали, пока я тебе внешность не попортил. Хотя хуже, чем есть, не станет.
– Сам отваливай, – насмерть стояла я, – мужчина должен уступать даме.
– Ну, смотри, дама, я предупредил, – прошептал он мне на ухо.
Я задохнулась от резкой боли под ребрами. Ударил он меня профессионально и подло, со стороны было незаметно, и способность к сопротивлению, даже словесному, я на время потеряла. Согнувшись в три погибели, я медленно осела на асфальт спиной к машине, Дударев обошел меня и уселся в такси. Потом опять хлопнула дверца, его рука снова оказалась у меня на плече, а изменившийся от исчезнувшей агрессии голос спросил:
– Извините, вам плохо?
Я постаралась несколько раз вздохнуть, с трудом, но это у меня получилось. Видимо, не все человеческое ему чуждо, раз в нем заговорила совесть. А все-таки гад. Гад в это время присел рядом со мной – это оказался не Дударев, а симпатичный парень примерно моего возраста.
– Что с вами? – повторил парень.
– А вы кто? – уточнила я.
– Таксист.
– Этот гад мне под дых дал. Больно очень, – пожаловалась я.
– Вы его знаете?
– Упаси боже. Просто первая в такси залезть хотела, а он с этим не согласился. Таким вот образом.
– Сейчас, подождите, – попросил он.
Я услышала за своей спиной возню, пыхтение, и рядом со мной приземлился Дударев. Ситуация переставала быть томной. Кажется, водитель решил за меня заступиться. Парень бережно приподнял меня и запихнул на заднее сиденье.
– Ты чего, водила, совсем нюх потерял? – не сдавал позиций Дударев. – Ты сам-то понимаешь, на кого руку поднял?
– Да все вы одним миром мазаны, – отмахнулся парень, поворачивая ключ в замке зажигания, – со мной-то драться побоялся, видишь, что не сладишь. Бывай.
Он тронулся с места. Я обернулась и увидела, что, еще сидя на асфальте, Дударев записывает номер такси.
– Он на работу сообщит, влетит тебе, – констатировала я.
– Ничего, отмажемся, – не испугался водитель, – сама-то как? Отдышалась? Куда тебя?
Только сейчас я заметила, что уехала довольно далеко от ресторана, а следовательно, и от своего «Мини-Купера».
– Останови здесь, – попросила я.
– Стоило драться из-за пары кварталов, – вздохнул парень, – ладно, выходи. С тебя пятьдесят рублей.
Холодея, я залезла в кошелек. Сто евро и золотая кредитка. Да, влипла. Сейчас он решит, что я в процессе потасовки обчистила Дударева, и сдаст меня в милицию. Хорошо, что не успела приобрести заточку.
– У меня, это, – пыталась придумать причину своей неплатежеспособности я, – кошелек, кажется, выпал.
– Понятно, – усмехнулся водитель, – денег нет. Да ты убери кошелек, мне в зеркало все видно. Ладно, как пострадавшей от мужской подлости, прощаю.
– Нет, я так не могу, – заупрямилась я, – давай номер телефона или адрес, я занесу.
– Ишь, какая быстрая, – расхохотался он, – не успели познакомиться, она уже и номерок просит. Держи визитку нашего таксопарка, раз ты такая ответственная, спросишь Сергея Дорофеева. Это я. Зовут меня так.
– Да что ты говоришь, – не удержалась от сарказма я, – никогда бы не подумала. Тебе больше подошло бы имя Зигфрид. Или Сигизмунд.
Пешком я вернулась к ресторану. Дударева уже не было, мой «Мини-Купер» верно ждал меня за углом. Делаем вывод: Дударев мне не понравился. Удар был подлый и болезненный. Конечно, я была не права, но вполне хватило бы пары недобрых слов в мой адрес. И этот человек из благородства не бросил опозоренную невесту? Что это, большая и чистая любовь или игра?
Я, как смогла, прямо в машине привела себя в порядок, поменяла куртку на шубку, сняла юбку и осталась в предусмотрительно надетых прямо под нее джинсах. Времени для легкого макияжа уже не хватало, я позвонила Ростову и выехала к месту встречи. Он ждал меня в припаркованной возле кинотеатра машине. Как обычно, был один. Интересно, как ему удается справляться с посадкой в машину и выходом из нее? Неужели ему всегда кто-то помогает?
– Ну, удалось что-нибудь узнать? – усмехнулся он, когда я села на пассажирское сиденье.
– О вас нет, разумеется, – не стала темнить я, – да и о самом Дудареве разведка особо ценных сведений не раскопала.
– Ваше решение?
– Он мне несимпатичен, – не ответила я прямо, – и теперь у меня к нему есть свой маленький счет.
– То есть? – продолжал нажимать он.
– Я берусь за ваше дело. Но с одним условием. Вы не будете диктовать мне способы наказания ваших обидчиков. А ведь их больше, чем двое, и вас не интересуют исполнители, вы хотите добраться до заказчиков, не так ли?
– Признаться, я и сам думал, что отпинать их в темном углу – слишком мягко и примитивно. Просто я ограничен в своих возможностях. Нет, я не имею в виду свою инвалидность, – поймал он мой взгляд, – я говорю о связях, информированности, времени. Вот времени у меня катастрофически не хватает. А инвалидность… я привык не замечать ее. Если у тебя есть мощный стимул жить и процветать – неподвижные ноги не помеха.
– Вы понимаете, что действовать вслепую я не могу, – продолжала я гнуть свою линию, – поэтому мне нужна ваша откровенность.
– Зачем? Все предельно ясно, Дударев приказал покалечить моего сына. И он должен быть наказан, и не только за это. У меня к нему старые счеты. Другие, а я попрошу вас сделать кое-что еще для нескольких моих знакомых, тоже должны будут получить свое. Но на них я буду указывать вам поочередно, и ими вы займетесь в первую очередь.
– Другие? Вы имеете в виду тех, кто непосредственно избивал Егора?
– Нет, я же сказал, что для меня не так уж важно добраться до исполнителей.
– Не понимаю. Вы дали мне понять, что с Егором счеты сводил один Дударев, а теперь оказывается, что не только он?
– Да, Полина, кажется, вас не проведешь, – вздохнул он, – мне не хотелось посвящать вас в одну старую историю, но, видно, придется. Только не думайте, что вызвали меня на откровенность своим серьезным видом и наводящими вопросами. Я за прошедшие сутки тоже не терял времени даром и многое о вас узнал. Вы, как оказалось, известная личность в городе. Но как реальное лицо вас почти никто не знает. В основном о вашей деятельности ходят легенды. Очень занятные легенды. Поэтому я соглашусь с вашим условием: я не буду диктовать вам способы наказания этих людей. Эту сторону вопроса вы берете на себя.