– А ты объясни! Да так, чтобы я поняла. Говори! Не молчи! – настаивала Ковалева.
Повелительная форма ее речи сработала, и женщина принялась робко объяснять:
– Ну, в общем, так, в этом доме постоянно кто-то умирает. Вроде бы призрак первого хозяина этого дома всех последующих жильцов к себе забирает…
– Дура! Ты сама-то веришь в то, что говоришь? Ты же не старая бабка, выжившая из ума, образование, наверное, какое-то имеешь… Привидения, призраки… А пореальнее ничего нельзя было придумать?
– Я тут ни при чем, мне Соня так сказала. – Девушка, судя по ее голосу, окончательно сникла под напором холодного неодобрения хозяйки «дома с привидениями».
– А ты, значит, дальше всю эту дурь по поселку распускаешь? Трубишь направо и налево черт знает о чем! Будь добра, уйми свое словоблудие! – потребовала Татьяна Владимировна. – Все, иди отсюда! И если я узнаю, что ты опять сплетничаешь, я все расскажу твоей хозяйке. Поняла?
– Поняла.
Послушался стук захлопнувшейся двери. Интересно, где же Ковалева наткнулась на эту сплетницу? Очень скоро я узнала ответ на этот вопрос.
– Оля, здравствуйте, это Татьяна Владимировна, ваша соседка. Я, Олечка, собственно, вот по какому поводу вам звоню… Скажите, вас полностью устраивает няня вашего ребенка?… Правда? А это ничего, что она сплетница? Сегодня она обо мне у магазина с чьей-то другой прислугой трепалась, а завтра она и про вас небылицы распустит, а может, уже и плетет… Про меня? Да чушь всякую! Привидение какое-то… Что? Проклятие?! Оля, вы же умная женщина! Ваш муж банком управляет… Ну, да, да, это не имеет никакого значения. Скажите, а до моего Ромы кто-то умирал в этом доме?… Каждый год?! Я думаю, это совпадение. Извините, Олечка, что я побеспокоила вас, не держите на меня зла… До свидания!
Разговаривая с соседкой, Татьяна Владимировна задействовала весь диапазон своего голоса. Начала с холодного высокомерия и закончила нижайшими извинениями. Наглая лицемерка!
Я пошла к дедуле и рассказала ему, что до Ковалевой наконец-то дошли распущенные мною слухи.
– В общем, ветер подул в нужном направлении, – подытожила я. – Я попробую ее этой ночью добить, морально, конечно.
– Каким образом? – поинтересовался Ариша, и я поделилась с ним своими планами. Выслушав меня, он немного подумал, затем тревожно спросил: – Полетт, а это не перебор? Вдруг нервы у этой женщины уже на пределе? Увидит петлю – и влезет в нее?
– Дедуля, я тебя умоляю! – отмахнулась я. – Татьяна Владимировна слишком любит жизнь, чтобы при виде петли на потолке тотчас надеть ее на свою шею.
– Возможно, ты права. Но, моя дорогая Полетт, виселица – это уже серьезная улика! Ее можно сфотографировать, а потом снять и положить в ящик с вещдоками. Вот доносящийся откуда-то голос, возникшее прямо в воздухе изображение – все это субстанции такого рода, что их не подошьешь к делу. Одним словом, это все – мистика, в этом духе тебе и надо продолжать.
– Нет так нет, – я согласилась, но полностью отступать от своих планов не собиралась. Просто не стала посвящать в них деда.
Когда Даша собирала вещи, она уложила диски в красивую картонную коробку круглой формы. Я не знаю, что прежде в ней лежало, могла только догадываться, что в этой упаковке Роман преподнес Даше какой-то подарок. Дело в том, что на внутренней стороне крышки было написано: «Моему самому близкому и родному человечку». Вместо подписи стоял вензель из переплетенных букв – Р и К.
Я надела тонкие резиновые перчатки, протерла влажной тряпкой лощеную поверхность коробки, чтобы на ней не остались мои отпечатки пальцев, а затем положила туда новый моток бельевой веревки, с незапамятных времен валявшийся у нас в кладовке, а также кусок мыла.
Ночью я аккуратно подбросила этот презент за забор, и он упал на землю прямо около калитки. Так что не заметить «подарочек» Татьяна Владимировна просто не смогла бы.
* * *
Утром я отправилась в магазин за хлебом, причем решила сделать небольшой крюк и пройтись мимо дома Ковалевой. Едва я свернула на Кленовую улицу, как увидела, что Татьяна Владимировна идет быстрым шагом к мусорному контейнеру. В руках у нее был черный полиэтиленовый пакет, в котором явно лежало нечто круглое. «Коробка», – догадалась я.
Швырнув мой «презент» в мусорку, Ковалева пошла обратно. Мы с ней едва не столкнулись. Я успела разглядеть на ее лице печать дикой злобы. Не страха, а именно злобы.
После завтрака Ариша вдруг предложил:
– Полетт, а давай мы с тобой опять заключим пари!
– Какое именно? Насчет чего?
– У Ковалевой имелась в распоряжении целая ночь, чтобы подумать о проклятии, лежащем на этом доме. Наверняка к утру она уже что-нибудь придумала – как ей обезопасить себя в условиях этих смутных мистических угроз.
– Дедуля, я не понимаю, к чему ты клонишь.
– Тут все очень просто. Кто из нас двоих первым верно отгадает, что предпримет Татьяна Владимировна, узнав о проклятии, тот загадывает желание, а второй его исполняет.
– Пари, говоришь? – уточнила я, давая себе время на раздумья.
«Ну, она уже кое-что предприняла – выбросила коробку с веревкой и мылом. Наверное, ей не пришлось долго ломать голову над тем, что означают эти предметы вкупе. Конечно же, предложение повеситься! А от кого оно исходит? Ну, разумеется, от ее покойного сына, ведь на коробке был его почерк… Разве мать – не самый близкий и родной ему человечек? – размышляла я. – Конечно, так. Надеюсь, Татьяна Владимировна не забыла, что недавно голос ее покойного сына звал ее к себе? Итак, она выбросила коробку. Что же она предпримет затем?»
– Полетт, ну ты что молчишь-то? – поторопил меня Ариша.
– То есть если я отгадаю, то ты выполнишь мое желание? – уточнила я, сознательно затягивая время.
– Или ты мое, – Ариша лукаво улыбнулся, будто знал наверняка, чем именно сегодня займется Татьяна Владимировна. – Чтобы все было по-честному, на этот раз я тебе даю возможность ответить первой.
– По-моему, Ковалева найдет в газетке номер телефона какой-нибудь колдуньи и попросит ее снять проклятие с дома, – ляпнула я первое, что пришло мне в голову.
– Полетт, ты читаешь мои мысли! Мой вариант был приблизительно таким же. Неужели мы оба отгадали?
– Если Татьяна Владимировна «снимет» с дома это мнимое проклятие, тогда мне точно придется менять тактику, – заметила я.
– Возможно, но для начала нам следует в этом убедиться. Включай свою аппаратуру!
Уже больше часа мы с Аришей сидели в моей комнате и пока что не услышали ни одного слова, произнесенного Ковалевой. От скуки мы раскладывали пасьянсы. Дед – настоящий, а я – компьютерный. Только ни у него, ни у меня они не сходились.
Наконец прослушка заработала. Источником оказался «жучок», установленный в стационарном телефоне.