Я кивнул:
– Согласен, Хелен.
Осушив бокал, я уж было собрался встать из-за столика. И тут увидел мальчишку, игравшего в пьеске Маркуса. Уже в обычной, простой одежде, без грима, утратив сходство с принцем начисто, он бродил между столиками, высматривая кого-то.
– У меня было ощущение, что разговор еще не окончен, – пробормотал я. И поднял руку. Мальчик повернулся, быстро подошел к столику.
– Ну? – спросил я.
Юный актер мялся, поглядывая на Хелен.
– Давай говори.
– Ваша светлость, простите мою дерзость… – Здесь, среди аристократов, мальчик держался очень подобострастно. – Но не скажете ли вы, где ваши владения?
Наверное, мы с Хелен одновременно почувствовали азарт. Что-то происходило.
– В море, мальчик. Я граф Печальных Островов, – тихо сказал я.
Актер просиял:
– Граф, у меня есть для вас послание!
– Давай.
– На словах.
– Говори!
– Граф, мне сказали, что вы заплатите стальную марку, если я вас встречу…
Я бросил на стол две монеты. Накрыл ладонью:
– Получишь обе. Но только если не врешь.
Парнишка был достаточно смышленый, чтобы не спорить:
– Слово графа крепче железа… Ваша светлость, меня просили передать вам следующее: «Смоленый канат кинжалом не разрезать»…
– Так. – Я поймал его за руку, заставил сесть рядом. – И все?
Мальчишка явно испугался:
– Нет… если для вас эти слова не пустые…
– Давай заканчивай.
– «Жди».
– Что?
– «Жди». Одно слово.
– Прекрасно, а теперь вспомни, кто тебе это сказал?
– Я ее не знаю. Женщина, такая… высокая, средних лет, лицо скучное, постное, темноволосая, одета небогато… Обычный человек, ничего особенного. Наверное, не высокородная.
Женщина? Почему-то я этого не ожидал.
– А как и когда ты ее встретил?
– Неделю назад, когда в пьесу сцену про Маркуса вставили, и я первый день играл, она тоже подошла в актерскую, вроде как вы. И сказала, что если однажды меня примет за принца граф Печальных Островов, то я должен передать эти слова. Она сказала, вы будете довольны…
Доволен ли я?
Нет, конечно…
– Ты ее видел потом?
– Нет. Я ее не знаю, слово чести!
В устах маленького комедианта клятва впечатление не произвела. Но все же мне показалось, что он говорит искренне.
– Если ты вспомнишь еще что-нибудь важное, то заплачу вдвое. – Я убрал ладонь с денег. Монетки мигом перекочевали в карман парнишки.
– Нет, – с сожалением сказал он. – Больше ничего не знаю. Я поначалу внимания не обратил, я радовался очень, что сыграл хорошо… Я ведь хорошо играю?
– Да, замечательно, – похвалил я. – И все же… вспомнишь еще что-то – подойди.
– А куда?
– Гостиница. «Золотой ритон». Знаешь?
– Конечно, мы тут каждый год играем… А кого спросить?
– Графиню Хелен, – переглянувшись с летуньей, сказал я. – Сам я путешествую инкогнито.
– Благодарю, ваша светлость.
Мальчик встал, старательно поклонился Хелен и торопливо зашагал прочь. Я посмотрел на летунью:
– Ну? Ты хоть что-то понимаешь?
– Что значили слова о смоленом тросе?
– Я говорил это Маркусу. Когда мы бежали.
– Ясно.
– Хелен, если ты поняла, за что я заплатил пару стальных, то скажи.
– Дорогой граф, мы только что узнали две вещи. Во-первых, то, что Маркус в Миракулюсе.
Хелен сияла не меньше маленького актера, заработавшего две монеты.
– Похоже на истину.
– А второе – нам дали понять, что искать его бесполезно. У него есть здесь покровитель… точнее, покровительница.
– Значит – ждать?
– Да. Кстати, ты был прав, этот мальчуган хороший актер.
– Почему? Такой же бездарь, как вся их труппа. Но не огорчать же парнишку…
Хелен вздохнула:
– Ильмар, замки ты открываешь ловко, а вот с интригами разбираешься скверно. Ты даже не обратил внимания, как изящно и непринужденно этот ребенок выманил наш адрес.
– Побойся Сестры, Хелен! Я сам его назвал, чтобы он…
– Вот именно.
Лицо летуньи становилось все жестче и жестче. Усталость уходила из глаз.
– Пошли. – Она резко поднялась. – Я не знаю, сколько придется ждать и чем кончится ожидание. Но нам лучше быть в гостинице.
Наверное, она была права.
Среди гуляющих в Стране Чудес мы, по-видимому, были редкой парой, возвращающейся в гостиницу так рано. Портье вручил нам тяжелый медный ключ, и мы поднялись на четвертый этаж. На лифте – не хотелось упускать оплаченного удовольствия.
– Паровой? – спросил я паренька-лифтера в темно-синей форме. Тот гордо кивнул, будто его работа состояла не в том, чтобы сигналить машинисту, а в присмотре за котлом. Лифт полз медленно, но уверенно.
– Скажи, дружок. – Хелен достала из сумочки монетку. – Если бы ты искал на острове женщину средних лет с невыразительным скучным лицом… куда бы двинулся?
Паренек скривился:
– Я бы помоложе искал. И веселую.
Летунья улыбнулась:
– Понимаю. Но такой ответ тебе денег не прибавит.
Лифтер старательно соображал. Неуверенно пожал плечами:
– У нас тут скучающих мало… Может, среди монашек?
– Где?
– В монастыре Исцеляющих Слез. Они там все скучные, им положено.
– Это женский монастырь? Там нет приюта?
– Не…
– Ладно, держи…
Паренек распахнул решетчатую дверь, и мы вышли из лифта. Хелен задумчиво постукивала пальцами по гипсу.
– Нет, отпадает, – с сожалением признала она. – Будь там приют для бездомных детей, то лучшего места для Маркуса не найти. А так… им даже младенцев мужского пола запрещено в стены монастыря вносить…
– Откуда ты только все знаешь? – полюбопытствовал я.
– А… по молодой дури собиралась в монастырь уйти. – Хелен усмехнулась. – Потом поняла, что это не по мне. Нет, приют точно отпадает. Я думаю, что все приюты, и при монастырях, и при городских советах, в первую очередь проверили в поисках Маркуса…
У двери я полез за ключом. Летунья усмехнулась: