– Покажи мне книгу, – попросил я. – Те страницы, где описано…
– Нет!
У меня никаких сомнений не было – Марк не покажет.
– Мальчик. – Хелен подошла ко мне, словно подчеркивала – мы сейчас действуем заодно. Марк чуть отстранился. – Как бы там ни было… на твоей совести уже полсотни жизней. И скоро могут наши прибавиться. Что ты собираешься делать?
Марк затравленно посмотрел на настоятельницу. И взгляд этот возымел свое действие, та вздохнула, укоризненно посмотрела на Хелен:
– Графиня, чего вы требуете от бедного, загнанного ребенка? Он понял, что люди еще недостойны этой святой книги. Понял, что знания, в ней описанные, не для нашего жестокого века. И сделал то, что смог придумать, – убежал, унося с собой бесценное сокровище…
– Скорее – все сокровища мира… – тихо сказал я.
И вспомнился мне вдруг, встал перед глазами старый лекарь Жан. Как он о Марке говорил: «Решил, кто будет для него более полезен»…
Неужели и впрямь?
Когда же он настоящий, когда по каторжникам плачет или когда помощников себе вербует? Или и так, и так?
А Марк, словно решив подтвердить мои слова, шагнул к Хелен. Опустил голову и прошептал:
– Графиня, лучше вы скажите, что мне теперь делать… Скажите…
Он вдруг вскинул на летунью сияющий взгляд:
– Давайте я отдам вам книгу! Доставьте ее в Урбис или в Версаль! Пусть не ищут меня только…
Я мысленно крикнул: «Соглашайся! Проверь, всерьез ли говорит!» Но Хелен вздрогнула, будто от удара.
– Мне такого счастья не надо, мальчик. Я… я недостойна.
– Тогда что же мне делать? – жалобно спросил Марк.
Вот. Уже не мы вопросы задаем, а он. Связаны мы теперь, едва узнали тайну, страшной силой святой книги. Именно страшной, прости, Господи. Рано она из тьмы вынырнула, не готовы к ней люди. Не рассказ о жизни Искупителя, Сестрой написанный, каждому нужен, а только лишь – Изначальное Слово. И пусть желание это каждый объяснит благородно и возвышенно – Владетель заботой о Державе и простых гражданах, Преемник – стремлением к святому… Одно, одно стоит перед глазами у каждого, знающего тайну, – горы сокровищ. Железо и сталь, медь и золото, оружие и доспехи, машины и книги, картины и скульптуры… Власть – чего стоят заносчивые маркизы и герцоги, когда в любой миг можно лишить их всего состояния?
– Раньше надо было… делать… Вешаться! – рявкнула Хелен.
– Думайте, что говорите, графиня! – Настоятельница вновь повысила голос. – Святая книга сама решает, когда к людям прийти! Из тьмы веков выплыла, себе хранителя избрала! И наш долг теперь…
– Луиза Миллер, баронесса Франкфуртская, вас всегда губила излишняя экзальтированность… – бросила Хелен.
Ой!
Они знакомы!
– Я давно не баронесса, милая графиня, и моя мирская жизнь…
– То-то и оно, что мирская жизнь вам покоя не дает, – устало сказала Хелен. – Ваш долг, как верной служительницы Церкви, состоял в том, чтобы со всей любовью и заботой проводить принца Маркуса в Урбис. И… быть может… тем спасти множество жизней.
Женщины окинули друг друга ненавидящими взглядами.
Беда с этими высокородными! Все они друг друга знают, за каждым тянется хвост титулов, интриг, недомолвок. Даже помыслить страшно, что произойдет, если в их кругу окажешься.
– Тихо, тихо! – завопил я, бросаясь между Хелен и Луизой. Похоже, и старая баронесса, и молодая графиня уже были готовы выяснять отношения словно базарные торговки. – Забудем старые распри! Опомнитесь! Что произойдет, если мы доставим мальчика в Версаль или Урбис?
Марк тихо стоял в углу, будто всецело отдался нашей воле. Ох не люблю таких тихих и покорных!
– Смерть! – рявкнула Хелен. – Кто бы ни завладел книгой – всегда будет опасаться, что мы тоже знаем Изначальное Слово.
– Смерть, – подтвердила Луиза. И, словно смутившись от того, что согласилась с летуньей, добавила: – Возможно, вечное заточение. Под Версалем глубокие подземелья.
– Под Урбисом тоже, – буркнула Хелен, ухитрившись оставить последнее слово за собой.
– Тоже так думаю, – согласился я. – Маркус?
Мальчик пожал плечами:
– Если Владетель не поклялся нас помиловать лично… значит…
Все ясно.
– Хорошо. – Я не давал женщинам передышки. Все-таки особенности женского ума не дают им сразу несколькими делами заниматься… уж если начали думать, так на ссору энергии не хватает. – Значит, с этим понятно. Сдавать Маркуса уже поздно, все равно нас прикончат.
– Не в этом дело, – чуть напыщенно сказала Луиза. – Будь то ко благу Державы и Церкви – то и жизнь не дорога. Но что случится, если Слово Исконное употребят в злых целях? Захотят над миром возвыситься? Среди святых братьев и сестер тоже всякие люди случаются… прости их, Господи…
Хелен промолчала, и я счел, что она подобное самопожертвование не разделяет.
– Что тогда нам остается? Я говорю нам – потому что мы теперь все в одной упряжке. И ссориться – только себя карать. Луиза, Хелен, Марк?
Летунья вздохнула:
– Не знаю. Я даже не думала, что так все повернется. Наверное, бежать, Ильмар. Куда угодно. В Колонии, в Африку, в Китай. Чем дальше уйдем, тем больше проживем.
– Нельзя нам убегать! – радостно возразила Луиза. – Книга не зря на державной земле хранилась, тут ее место! Судьба нас свела, чтобы мы святую книгу берегли, хранили… ждали, пока сердца людские смягчатся, и станем мы достойны подлинного Слова. Тогда… тогда и подарим ее Церкви, Дому, людям. Каждый бедный крестьянин Словом Божьим владеть станет! Все в мире станет общим, кому что понадобится – тот в Холод потянется и возьмет, сколько нужно! Вот тогда и настанет Железный Век, воцарится на земле Царство Божие, уверуют язычники, просветлеют грешники…
– А потом в программе должен быть Страшный Суд, – пробормотала Хелен. К счастью, увлеченная своей речью, настоятельница ее не услышала, а то пришлось бы мне разнимать двух дерущихся баб, а в этом деле всегда страдают посторонние.
– Так, – сказал я, пытаясь собраться с мыслями. – Значит, святая сестра, вы предлагаете где-то в Державе укрыться и жить тихонечко…
– Да!
Что в лоб, что по лбу. Можно, конечно… неизвестно, где нас раньше схватят. Только все равно ведь схватят и не помилуют.
– А доживем ли мы, настоятельница, до всеобщего просветления и умиротворения? Уж сколько веков люди по заветам Божьим живут, а зло все не кончается…
– Не мы – так дети наши доживут.
Еще веселее. Значит, нам должно маленькой общиной обосноваться да и начать семейную жизнь. Мне, видно, Хелен в жены предназначена, ну а для себя сестра Луиза Марка вырастит…