– Значит, в другую сторону. В Рим.
– Все дороги ведут в Рим. – Сказав эту банальность, Луиза просияла. Я с тоской понял, почему ей не удалось ничего добиться в миру, а вот в лоне Церкви она пришлась к месту. У святых братьев и сестер одно занятие – избитые истины излагать. И хоть бы кто из них подумал, что, когда Искупитель веру принес – она замшелой не была. Потому, наверное, я и предпочитаю верить и молиться сам, а не через посредство Церкви. Уж слишком много посредников по пути будет, обязательно заплутает молитва…
– Дилижанс! – звонко выкрикнул Марк. – Дилижанс!
Запрыгав на одной ножке, он стал указывать вдаль. Я был поражен. Хелен, кажется, тоже. Прекратив кривляться, Марк серьезно спросил:
– Я переигрываю?
– Да, – признал я. – Тебе не пять лет, а десять. Ты стараешься выглядеть взрослым.
– Ясно.
Дилижанс был огромный, с восьмериком лошадей. Чудище на колесах, а не дорожная повозка. Это меня смутило – такие роскошные экипажи могут и не остановиться ради случайных путников. Да и отправляют в путь такие махины, лишь дождавшись полной загрузки. Зато в дилижансе была целая череда дверок – отдельные купе для пассажиров первого класса.
Самое то для нас.
Возниц было двое. Увидев нас, они обменялись короткими репликами, и дилижанс начал притормаживать. Я вышел вперед, дамы и мальчик остались ждать. Эх, Хелен бы сейчас пошел веер в руки, а Луизе – зонтик!
– День добрый! – приветствовал я возниц. – Не возьмете попутчиков?
Возницы были молодые, загорелые, черноволосые парни. Один с интересом уставился на летунью, другой повел разговор:
– Только места в первом классе свободны. Двадцать марок до Рима.
Я изобразил смущение – для торговца средней руки сумма была великовата.
– От Сорренто вы бы тридцать заплатили, – сообщил возница. Вероятно – честно. – А других дилижансов сегодня не дождетесь. Мы только выехали, как город перекрывать стали. Ищут кого-то.
Как быстро! Видно, с линкора послали паровой катер на берег и взяли префекта за глотку.
– Ох… ну… если выхода нет… – Я глянул на крышу дилижанса – там и впрямь народу было много. Больше крестьяне, какие-то смуглые девицы, уныло торчала голова чиновника в жесткой черной шляпе. – Ночевать тут…
Я обернулся на село. Скривился.
– Решайте быстрее, сеньор. – Возница сверкнул белозубой улыбкой. – У нас график.
– Идемте! – Я махнул рукой спутницам и Марку. Выгреб из карманов деньги – хватило в обрез. Возница, не таясь, проверил перстнем-магнитиком, не фальшивые ли у меня марки, указал на ближайшую дверь. Я первым вскарабкался по подножке, подал руку Хелен, подхватил поданного Луизой Марка… да, весу-то в нем на все двенадцать, хорошо, что настоятельница – женщина крепкая.
– Зато будет о чем вспомнить! – утешил меня возница, пряча деньги в карман. – В первом классе как-никак, словно высокородные! Рессоры новые, ободья, глянь, каучуковые, сами убедитесь – хода не слышно! Одни графы так ездят!
Эх, знал бы ты, дурачок, с кем говоришь…
Купе оказалось уютным, как все купе первого класса, в которых я немало поездил за свою жизнь. В сравнение с епископской каретой не идет, конечно, но очень мило.
Два мягких кожаных диванчика вдоль стены, оба раскладываются. Между ними узкий столик, который можно сложить. На стенах – вазоны с пышными бумажными цветами. Я постучал по стенке – довольно толстая. Можно свободно общаться.
– Очень миленько, – чопорно сказала Луиза, усаживаясь. В этот миг возница щелкнул кнутом, дилижанс тряхнуло, и она с визгом полетела на пол. Хелен кое-как удержалась. Мы с Марком предусмотрительно устроились против хода.
– Вовремя, – помогая Луизе подняться, произнесла Хелен. – Я не ошиблась? Кучер сказал, что город закрыли?
– Да. Это уже добрая традиция для меня.
– Удивительно, что мы не вызвали подозрений. Без багажа, никаких курортов рядом…
– Хелен, эти двадцать стальных пошли вознице в карман. В таких случаях сомнения куда-то улетучиваются. Так что можно ехать спокойно… весь вопрос – куда?
Летунья пожала плечами. Прильнула к окну, всматриваясь вверх.
– Планёр ищешь?
– Да… Вроде не видать. И так он долго держался, мастер вел…
– Тогда предлагаю решить основной вопрос. Куда мы едем? Я оплатил путь до Рима, но стоит ли нам появляться в святом городе – не уверен.
– Я тоже, – согласилась летунья.
Луиза, уже оправившись после полета на пол, энергично замотала головой:
– Урбис давно уже утратил истинную святость и стал лишь символом веры. Нет!
– Единогласно… – начал я. – Прости, Марк. Твое мнение?
Мальчик замялся:
– Я не знаю. Я редко из Версаля выезжал…
– Но все-таки?
– Лучше в Рим не ехать.
– Единогласно, – повторил я. – Значит, сойдем по дороге, где-нибудь, где есть хорошая транспортная развилка.
– Неаполь, – предположила Хелен.
– Вполне годится, – одобрил я. – Там есть планёрное поле?
– Кто меня теперь пустит к планёрам…
– Угоним.
В глазах Хелен блеснул огонек. Отлучение от неба, пожалуй, было для нее пострашнее, чем гнев Дома и Церкви.
– Возможно…
– Но это все второстепенные вопросы, – охладил я ее радость. – Вопрос в том, где мы на самом деле собираемся укрываться? Ставки слишком высоки, чтобы оставаться в Державе. Маркус! Скажи, когда ты бежал из Версаля, у тебя был четкий план?
– Я хотел уехать подальше, устроиться в какой-нибудь гильдии учеником, а когда вырасту – пойти учиться в университет, – немедленно сообщил он.
– О Господи. – Я покачал головой. – Святая невинность. Миллионы детей по всей Европе хотели бы того же. Сыновья крестьян, ремесленников, простых горожан… И ты думал, что тебе повезет?
– Я умнее, – коротко сказал Марк.
Осекшись, я кивнул:
– Да. Пожалуй, ты прав. Но этот план годился бы, не начнись такая охота за твоей головой. И только для одиночки. Теперь ты не один, и хочешь того или нет – мы повязаны крепко-накрепко.
Мальчик кивнул.
– Хелен?
– Я предлагаю уехать в Китай, – немедленно ответила летунья. – Это далеко. Там может найтись работа… для меня.
И вряд ли когда Держава схватится с Китаем. А я не хотела бы оказаться на стороне врага.
– Это правильно, но… Ты была там?
– Нет.
– А я был. Это умный народ. Великий. Но они живут по своим законам, и чужаку принять их – очень нелегко. К тому же мы будем выделяться, тут никакая маскировка не годится. Когда до Китая дойдут слухи о случившемся, а они дойдут, нас немедленно схватят. Тебя учили держать боль, но под руками китайских умельцев даже статуи заговорят.