Заодно я запретила смертную казнь за колдовство, вызвав недовольство со стороны советников, оставшихся еще со времен королевы Марии. Надо что-то делать с тяжелым наследством! Рациональные предложения и нововведения буксовали, упираясь в нежелание консервативной части Совета что-либо менять. К открытой конфронтации я еще не была готова, хотя многие законы казались дикими. Смертная казнь за порубку деревьев? За воровство выше одного шиллинга в церкви? За кражу писем? И еще за двести с лишним преступлений, многие из которых в мои дни вызвали бы лишь недоумение или небольшой денежный штраф. Нет, так не годится! Но я понимала, что сразу, нахрапом, повернуть вспять сложившуюся систему средневекового права не получится. Приходилось действовать не спеша. Главное, что Парламент был на моей стороне, а выборная Палата общин, кажется, меня обожала.
И я работала… Так, как привыкла в свое время. Много, долго, до ломоты в спине и мелькающих звездочек в глазах от прочитанных сотен страниц документов. Эх, сюда бы лэптоп!.. Встретилась с представителями молодой, набирающей силы Московской компании, организованной пять лет назад. Путь к русским берегам через Белое море в Холмогоры в обход Скандинавии английские купцы проложили годом раньше. Я собиралась всячески содействовать торговым отношениям, чувствуя, что в дружбе с Россией кроются заманчивые для Англии перспективы. Новые рынки сбыта не помешают, а России пригодятся наши шерсть и сукно. Еще я собиралась сблизиться с тем, кто у нас – вернее, у них – правит. Кто у нас царь? О черт! Вернее, страшный демон Иван Грозный! Вспомнив картинку в учебнике истории «Иван Грозный убивает своего сына», поежилась. Как бы и мне, выскочке на английском троне, не досталось тем самым посохом… Поэтому долго выспрашивала Энтони Дженкинсона, недавно вернувшегося из России, о молодом правителе. Купец заверял, что на троне в Москве сидит суровый, но справедливый государь. Ну ладно, посмотрим. Затребовала всю русскую переписку, которая велась еще со времен правления Эдуарда.
С замиранием сердца развернула пергамент. Рядом лежал перевод на английский, но я лишь делала при Роджере вид, что читаю именно его. Оригинал завораживал, хотя разобраться в нем оказалось нелегко. Письма царя были начертаны крупным, разборчивым почерком, начальные строки выполнены золотым тиснением. С царской печати надменно взирал двуглавый орел. Вводная часть начиналась с полного титула Ивана Грозного и перечисления всех земель и княжеств в обширной его империи. Я заскучала, так как земель в государстве Российском водилось немерено. К тому же царь перегружал повествование повторами и пересказами предыдущей переписки. Иногда, казалось, Иван-батюшка забывал, с чего начал и к чему вел, но письма выходили увлекательными, написанные живым и образным языком. Датировалось последнее февралем семь тысяч шестьдесят второго года от Сотворения мира. Подивившись на сие чудо, села сочинять общий привет из Английского королевства, с заверениями в дружеском расположении и предложением упрочить торговые связи. В будущем я собиралась выпросить эксклюзивное право на торговлю шерстью и сукном на всей территории России.
Москва была далеко, зато Испания ближе и намного опаснее. Отправив письмо в Россию, я продолжила окучивать их посла. Пригласила на ужин в свои покои, желая показать личное расположение. Весь вечер слушала о том, что именно Филипп возвел меня на английский трон, поэтому мы и должны заключить брачный союз. Выйти замуж из благодарности? Да ни в жизнь! Зевала украдкой, кивала, затем предложила веселиться. А что еще делать? Послать нельзя, а то правда пойдет… Вернется потом с Великой Армадой, а мы пока не готовы, хотя в доках уже заложили несколько новых кораблей. Вот бы еще пару-тройку лет протянуть…
Я также была в курсе, что Ферия попутно окучивал Катерину Грей. Ни Уильяму, ни мне это не нравилось. Если хитрые испанцы выкрадут девушку, у них появится собственная претендентка на английский престол. Филипп мог бы, к примеру, жениться на Катерине, а тут бы и я удачно умерла, например, опять выпив яда. Тогда история пошла бы новым путем…
Сесил так и не выяснил, кто пытался отравить королеву в день коронации. Поэтому я жила под пристальным надзором и везде передвигалась в окружении личной охраны. Мы установили слежку за семейством Грей и еще за епископом, проводившим обряд коронации. Оглторп был ставленником архиепископа Хита, который заседал в Тайном Совете и, кажется, откровенно меня ненавидел. К тому же постоянно раздражал придирками и укорами в том, что «при вашем батюшке себе бы такого не позволили». Я все никак не решалась выставить его из Совета, утешаясь китайской поговоркой, что если долго ждать у реки, то мимо обязательно проплывет труп врага. Ему было за шестьдесят – глядишь, и правда проплывет… Если меня не прикончат раньше. Но сдаваться я не собиралась, ведь столько еще надо сделать!
С помощью Кэт я сократила количество слуг во дворце. Зачем столько? Правда, стоны и плач стояли такие, что иногда даже снились по ночам. Но я твердо решила экономить и подать пример своим придворным, которые, впрочем, не поспешили им воспользоваться. Ну и не надо! Следующим я уменьшила число развлечений во дворце. У меня и без них от книг и постоянных совещаний голова пухла. Зато пошли слухи, что королевский двор резко поскучнел. Ну и пусть! А если французы нападут или испанцы – чем отбиваться будем?.. Оранжевыми с блестками шутовскими колпаками или же длинными копьями с рыцарских турниров, которые так любил устраивать Роберт Дадли, ответственный за королевские развлечения? Или закружим врагов в танцах, что обычно проводились после обедов или ужинов?
Этот самый лорд Дадли, которому я запретила разбрасываться деньгами из казны направо и налево, прозвал меня в шутку «королева-умеренность». Оказалось, так же, как величал Елизавету брат Эдуард за ее любовь к книгам и скромному образу жизни. Я улыбнулась, нисколько не обидевшись. Зато мы в срочном порядке набирали рекрутов, строили корабли, усиливали северные и южные крепости. Кстати, из бродяг и нищих могли бы получиться отличные солдаты, если отмыть и обучить. Зачем вешать, если можно дать оружие в руки и приказать «Фас!»? Надо обсудить с Советом…
Несмотря на затеянную экономию, денег все равно не хватало. Правда, радовало, что после снижения вывозных пошлин возросла торговля, а к концу марта пришло письмо из России, в котором царь Иван клялся в вечной любви и дружбе. Не дай бог, свататься начнет – не переживу… Нет, оказался женатым. Хотел сотрудничать, а именно интересовался ввозом оружия и искусных ремесленников. Просил выслать ему архитекторов, мастеров, которые отыскивали золото и серебро, а также аптекаря и доктора. Я икнула от удивления и позвала Уильяма – пусть разберется. Да, и доктора подыщет, мне же удалось!
С Полем Нонниусом, врачом из Лейдена, у нас случилась любовь с первого взгляда. Платоническая. Другую бы Роберт Дадли не пережил и, подозреваю, сделал бы существование врача невыносимым. И все потому, что вел себя так, словно у него были на меня эксклюзивные права. С чего бы? Ему никто ничего не обещал, кроме ежеутреннего разгрома на теннисном корте. И еще вольту, которую он все не мог выиграть… Тогда почему у нас вышел неприятный разговор после того, как я провела с Уильямом Пиккерингом приватную беседу в личных покоях? Красавец блондин отправлялся с дипломатической миссией в Париж, а я, расспрашивая его, увлеклась и не заметила, как пролетело время. Зато потом встретилась с тяжелым, ревнивым взглядом Роберта. А после он и вовсе глупостей наговорил, остановив меня в одном из коридоров дворца. Кошмар да и только! Я оправдывалась, уверяя, что у нас с Уильямом ничего не было. У меня вообще ничего ни с кем не было и быть не могло. Ведь королева все время на виду, в окружении фрейлин. И вообще, лишний народ покинет мою спальню, только когда я выйду замуж! Роберт успокоился и пытался извиниться за свою резкость, зато я завелась и приказала катиться к своей жене. Пусть ей устраивает сцены! И врача моего прихватит, тот быстро поставит ее на ноги.