Встала и пошла. Куда? Куда глаза глядят, подальше от всех. Ноги подкашивались, в голове распускались малиновые сполохи. Мир рябил, шел разноцветными полосами, словно сломавшийся телевизор советских времен. Затем – тяжесть меховой накидки на плечах, морозный воздух и затянутое тучами вечернее небо. Мне стало легче лишь на минуту. После был малиновый бархат королевской баржи с загнутым, как у гондол, носом. Мы плыли по реке, возвращаясь домой. Домой… Ах, если бы! Во дворец Уайтхолл вниз по Темзе.
Кажется, сознание я потеряла в той самой барже. Приходила в себя, затем снова проваливалась в забытье. Меня нес на руках темноволосый мужчина, прижимая к себе, словно ларец с драгоценностями. Я видела его лицо. На нем застыл ужас.
После была огромная кровать под светлым пологом. Чужое тело отторгало мою душу, но я с упорством обреченных возвращалось в него вновь и вновь, пока оно не смирилось, а может, побороло отравление. Но каждый раз, открывая и закрывая глаза, я мечтала, что очнусь в больнице. Ничего подобного! Вместо медсестер – пожилая женщина, отирающая мое лицо влажной тряпицей. Ее прогоняют, но она не уходит. Утверждает, что старшая фрейлина и моя няня… Няня Кэти. Кажется, ее звали Кэти Эшли.
Нет, это точно не больница! Ведь вместо докторов – мужчины в черных одеждах. Может, священники, что пришли изгнать мою душу из чужого тела, либо мясники, решившие перерезать мне вены. Но я не далась! Не далась… Выла и билась в их руках. Выхватила странного вида острую железяку, которой они пытались пустить мне кровь. Заехала железным тазиком по голове одному из них. «Прочь!» – крикнула на чужом языке. Они ушли. Затем явились вновь. Пытались чем-то напоить, но для этого им пришлось бы меня убить. Хватит, уже один раз отравили… Пришли другие – уговаривали, настаивали, подсовывали на подпись документы. Наивные! После шести лет работы в банке что-то подписать, не прочитав?.. Молили назвать преемника, чтобы Англия не утонула в крови гражданской войны, но я молчала. Молчать, Лизка, молчать! И все потому, что я собиралась выжить.
И я выжила. Очнулась от странного ритмичного звука, словно кто-то медленно, с расстановкой, бил в гигантский колокол. Замерла и лежала, пока не поняла, что это стучит собственное сердце. Затем привыкала к тому, что из тела пропала боль, его не сводит судорогой и не мучает лихорадка. Жар тоже спал, ушел, забрав с собой последние силы. Но лучше так, чем балансировать на грани между жизнью и смертью. К тому же я чувствовала себя неплохо. Единственное, жутко хотелось пить.
Так и лежала, наслаждаясь тишиной и прохладой удобной подушки под головой, прислушивалась к звукам дыхания, своего и чужого. Рядом определенно кто-то был. Открыла глаза. Ночь! В дальнем конце огромной комнаты был затоплен камин, тепло долетало до меня, нежно касаясь щек. Слева колыхалось пламя свечи, бросая фантастические тени на полог над кроватью. Я осторожно пошевелилась. Не дай бог привлечь чье-то внимание… Ведь каждый раз, когда приходила в себя, меня окружали люди, словно я была главным выставочным экземпляром аукциона «Сотсбис». Оказывается, как же хорошо, когда вокруг не плачут и не молятся дни и ночи напролет.
– Ваше величество, – раздался негромкий мужской голос. Сердце ухнуло, забилось с бешеной скоростью. Вот и побыла одна! Я повернула голову и уставилась на темноволосого мужчину средних лет. У него было широкое, немного простодушное лицо, большой нос. Мой ночной сторож поднимался с кресла у кровати, придерживая рукой книгу в темном переплете, которую, кажется, только что читал.
– Тише вы! – шикнула на него. – Сядьте, а то всех перебудите!
Ага, у меня тут ночлежка! Кажется, в кресле спят, на кушетке спят и еще на одной неподалеку. Комната огромная, целый полк может заночевать.
Мужчина послушно сел. Я быстро огляделась, оторвав голову от подушки. Не дай бог проснутся и ка-ак нападут с тазиками! Вены резать, кровь пускать или, еще хуже, наследника Англии требовать. Но, кажется, обошлось.
– Кто вы? – тихо спросила у него. В этот момент осознала, что говорю на английском. На английском! В прошлом изучала этот язык, приходилось на работе с документами возиться, но не знала его настолько, чтобы вот так, не задумываясь, свободно общаться. Чудеса, да и только!
– Вы не узнали меня? – удивился мужчина. Покачала головой, чувствуя кожей прохладный шелк постельного белья. Дали бы мне зеркало, я бы и себя не узнала! Одно помнила – у новой меня длинные рыжие волосы. Разглядела на коронации. Затем, когда металась в бреду, они постоянно лезли в глаза.
Мужчина тем временем взял свечу с прикроватного столика и поднес к своему лицу. Думает, поможет мне вспомнить? Наивный! Несмотря на то что говорила на другом языке, чужую память мне не оставили.
– Роджер Эшам, – произнес он сконфуженным тоном. – Ваш бывший учитель из Хэтфилд-Хауса, где вы жили до коронации. Уроки словесности, итальянский, латынь, древнегреческий…
– Что вы делаете здесь в такой час? – перебила его. Вряд ли у нас запланировано занятие.
– Вы бредили, ваше величество.
Я промолчала. Все может быть! Мужчина тем временем продолжал:
– Говорили на языке, который оказался выше понимания ваших придворных. Меня вызвали, чтобы перевести ваши слова. Боялись, что объявите наследника или дадите указания, которые они не смогут исполнить. Ходят слухи, что вы говорили на древнегреческом.
Я вздохнула. Это вряд ли! Скорее на русском, который здесь не в ходу.
– Вот, значит, как, Роджер Эшам, – протянула я, словно пробуя его имя на вкус. Новый голос был глубоким и грудным. Язык, на котором говорила, – непривычный, отличающийся от того, что учила в Москве, с большим количеством шипящих, сипящих звуков. Хотя после того, что я пережила, не только зашипишь, но и ползать начнешь гадом подколодным. – Удалось ли выяснить, кого я назвала наследником?
А то мало ли! Могла всякого наговорить, пока себя не контролировала. Даже боюсь представить.
– В моем присутствии вы лишь спали, моя королева, – улыбнулся мужчина. – Но я польщен тем, что вы выбрали греческий. Значит, мои уроки не прошли даром. Вы были отличной ученицей, лучшей в Английском королевстве!
Похвала чужой женщине, чье тело я занимала, оказалась неожиданно приятной. Тем временем мужчина поднял с колен книгу.
– Я принес вам книгу, ваше величество. Думал подарить ту самую, с речами Демосфена, которую вы любили читать в тенистых аллеях Хэтфилда. Но вместо этого выбрал другую. Она уместнее у постели выздоравливающей.
Роджер улыбнулся. Я чувствовала себя спокойно и уверенно рядом с ним, словно откуда-то из глубин чужого сознания на поверхность вынырнул ответ. И ответ был таков: Эшаму можно доверять. Та женщина, чье место я заняла, без колебаний вручила бы ему свою жизнь.
– Что же это за книга? – полюбопытствовала я.
– «Илиада» Гомера.
– Восхитительный выбор! Роджер, – я была уверена, что к человеку, заслуживающему доверие, надо обращаться именно так, – вы правы, мне значительно лучше.