Гардеробщица поторопила:
– Мужчина, давайте пальто!
– Да, конечно, возьмите, – хирург передал ей пуховик. Затем скинул свою куртку, кожаную с замшевыми вставками, и, наклонившись, сделал мне комплимент: – Клава, вы – прелесть!
Все же папашка слеплен из другого теста. С прочно укоренившимися донжуановскими замашками. И в этом ресторане он бывал наверняка далеко не пару раз. Персонал учтиво улыбался ему, как частому VIP-гостю. Едва мы сели за столик, как официантка тут же подала вазу для цветов и положила перед нами папки с меню. Андрей Александрович стал консультировать меня насчет фирменных блюд. Я соглашалась со всеми его рекомендациями, и это приводило Жупанова в восторг. Наверное, решил, что я и во всем остальном такая же покладистая.
– Ну вот, Андрей Александрович, теперь мне известно, каковы ваши кулинарные пристрастия, – сказала я после того, как мы сделали заказ. – А вы, оказывается, гурман! Я обязательно упомяну об этом в своей статье. Но мне, конечно же, хотелось бы поговорить с вами непосредственно об эстетической медицине.
– С удовольствием отвечу на любой вопрос, – сказал Жупанов, уставившись на меня, как мартовский кот на новую кошечку во дворе. – Только сначала у меня будет небольшая просьба к вам.
– Какая?
– Клава, давай перейдем на «ты». И зови меня просто – Андрей, без всякого отчества. Ладно? – попросил он с омерзительно заигрывающей интонацией, совершенно не соответствующей деловому разговору.
– Нет, это как-то некорректно... Вы ведь мне по возрасту в отцы годитесь, – напомнила я ему, забыв про всякую дипломатию.
– Да, это так, но я молод душой. А рядом с тобой чувствую себя мальчишкой! Клавочка, зови меня просто – Андрей.
– А если это войдет в привычку? Вдруг я назову вас по имени при Саше? Что он об этом подумает?
– Саша... Да, при Саше этого делать, пожалуй, не стоит. Клавочка, а как ты относишься к моему сыну? – спросил Жупанов, нервно комкая в руках бумажную салфетку.
– Хорошо, – сказала я, скромно опустив глазки. Пусть самоуверенный хирург думает, что стеснение перекрывает мою откровенность.
– Клавочка, если честно, то мне кажется, что ты и мой Сашка, вы очень... очень разные люди. Вы абсолютно не созданы друг для друга.
– Странно... А вот Раиса Васильевна иного мнения на этот счет. Она сказала, что мы очень красивая пара.
– Раиса думает только о сыне. А я, в силу своей профессии, стал лучше понимать женщин. Каждая хочет быть бриллиантом в дорогой оправе. И это правильно. А Саша – тоже драгоценный камень, но другой. И ему тоже нужна оправа. Ему необходима женщина, которая, забыв о своих амбициях, помогала бы его таланту развиваться. Вот скажи мне, Клавочка, зачем тебе это? Так ты потеряешь свое «я». А мне бы этого очень не хотелось. Я мог бы дать тебе гораздо больше, чем мой сын.
О, как страсти-то закипели! Папочка всерьез решил завоевать мое сердце.
– А если я люблю Сашу?
– Любишь? – недоверчиво переспросил хирург. – Ты в этом уверена?
– Андрей Александрович, я не хочу продолжать дальше этот разговор. Честно говоря, я думала, что мы будем говорить о вас. Вы – герой моей будущей статьи, – напомнила я, не обращая внимания на подошедшую с подносом официантку. – Расскажите, пожалуйста, о своих буднях в клинике «Приват-мед».
– Это так скучно...
– То есть пластическая операция – это дело скучное, рутинное?
– Ну зачем же так буквально? Медицина, любая ее область, не может быть скучной. Ни одна история болезни не повторяет другую. И каждый пациент – уникум, и внутренне, и внешне. А пластическая хирургия – это искусство, не побоюсь этого слова.
– То есть вы считаете себя художником или скульптором?
– Скульптором? Да, считаю, – без ложной скромности признался Андрей Александрович. – Правда, у меня всегда есть соавторы. Я очень подробно обсуждаю с пациентами объем предстоящей операции. Иногда мы подолгу не можем прийти к консенсусу. Бывают случаи, когда пациенты сами толком не представляют, в чем именно они желают измениться. Вот тогда совсем не до скуки.
– Наверное, существуют какие-то образцы, иконы стиля, если так можно выразиться, – я вспомнила альбом с фотографиями, который листала передо мной Старыгина.
– Существуют, – подтвердил Жупанов, не вдаваясь ни в какие подробности. Наверное, прерогатива подбирать клиентам черты лица принадлежала его ассистентке. Уж больно у Валентины Ивановны это ловко получается.
– Интересно, а можно сделать разрез глаз, как у Анжелины Джоли, при этом носик, как у Дженнифер Лопес, а губы, как у Джулии Робертс?
– Не думаю, что эти черты лица будут идеально соотноситься друг с другом, – с еле заметной усмешкой сказал хирург. – Клавочка, в моей работе важно чувствовать пациента...
– Скорее, пациентку?
– Можно сказать и так, ведь женщины чаще обращаются в нашу клинику. В любом случае надо учитывать каждый миллиметр строения лица, иначе гармонии не получится.
«А где, интересно, у Ольги пропорциональность черт лица, за которую ты так ратуешь?» – очень мне хотелось задать этот вопрос, но я воздержалась.
– Вот вы говорите о миллиметрах, о пропорциях. Значит, вы скорее чертежник, нежели живописец?
– Ну, как сказать, – Жупанов замялся. – В сущности, лицо любого человека асимметрично и непропорционально. Пластическая хирургия помогает исправить природные диспропорции. Уж что поделаешь, но каждый из нас подсознательно считает красивым то, что пропорционально. Вот твое лицо, Клавочка, очень близко к идеалу...
– Да что вы говорите! Разве у меня не оттопыренные уши?
– Отнюдь нет!
– А нос? По-моему, он слишком банальный, ему даже названия никакого не дашь...
– Клава, не наговаривай на себя, пожалуйста. У тебя, уж поверь мне, очень пропорциональные черты. Да-да, не смейся, я давно ни у кого не видел такого правильного расстояния от бровей до линии губ, от линии губ до подбородка... А посадка глаз, размеры скул, крыльев носа? Все это отвечает идеальным пропорциям, – говорил пластический хирург, внимательно разглядывая мое лицо. Было такое ощущение, что он мысленно смывает мой макияж. Надеюсь, до «раздевания» дело не дойдет!
– Ну хорошо, а как же индивидуальность, харизма?
– Харизму я не трогаю, хотя с некоторыми пациентками приходится повоевать, отстаивая свою точку зрения.
– А было такое, что вы не смогли найти к кому-то подход?
– Клава, я ведь работаю не один. У нас большая, дружная команда: врачи, медсестры. Все – специалисты высокой квалификации...
– А лично вы, Андрей Александрович, где получили квалификацию пластического хирурга? – спросила я, внимательно наблюдая за реакцией Жупанова.
Он нес, но не донес вилку до рта, опустил руку вниз и, глядя в тарелку, сказал: