– Да, именно так, – подтвердил Сашка.
Вскоре мы уже сидели в гостиной за овальным столом и договаривались о правилах. Дед сказал, что втроем чаще всего играют в «ленинградку», но Шурик изучил только «сочинку». Мне было в принципе все равно, но я встала на Сашкину сторону. Затем мы договорились, что вист будет джентльменским, а распасовка – не прогрессирующая.
– Предлагаю выход сделать простым, – предложила я, как в компьютерной версии, в которую время от времени играла.
– Ну уж нет, – завелся Александр Андреевич, – это совсем неинтересно! Я предлагаю жесткий выход. Санек, ты как?
– Не знаю, – Шурик растерялся. – Ты мне напомни, что такое жесткий выход.
– После двойных, тройных и следующих распасов торговля должна быть не ниже семерной.
– Я не против, – согласился аспирант, и мне пришлось уступить двум голосам.
Мы постепенно оговорили все правила предстоящей игры, и Жупанов-дед внес в договорное поле расчерченного листа все необходимые пометки. Затем вынули из колоды по одной раскрытой карте и пересели по их старшинству. Точнее, пересел Шурик, у которого оказалась на руках младшая карта. Дед, вытянувший бубнового туза, стал сдавать. Я посмотрела на свою раздачу и поняла, что без прикупа мне не обойтись. Бросила взгляд на Сашку. Он, кажется, был всем доволен. Неужели пойдет на мизер?
Интрига была нарушена металлическим лязгом открывающегося замка и крадущимися шагами. Через несколько секунд в арочном проеме гостиной нарисовался Андрей Александрович. Увидев за столом дружную компанию преферансистов, он буквально остолбенел. Наверное, папаша совсем сошел с ума от ревности! Ушел, отвез жену с нанотоваром к подруге и вернулся. То ли хотел убедиться, что у меня с Сашкой именно те отношения, на которые он сам и рассчитывал. То ли собирался нам помешать. Увиденное повергло его в шок. В радостный шок. Еще бы, вместо постельной сцены – хоум-казино! Наверное, вот так в старые добрые времена в домах аристократической знати и проводили время молодые люди. Но нынче на дворе двадцать первый век. Другие времена, другие нравы. И вдруг – такой островок целомудрия!
– Папа, а ты чего вернулся? – смущенно пробормотал Шурик, пряча свои карты за спину.
– Да я тут документы забыл, а мне они позарез нужны, – сказал отец голосом, в котором чувствовалось, что ему удалось снять с души давно тяготивший его груз. – Надеюсь, не помешал, картежники?
– Да что ты, Андрюша, – отмахнулся дед. – Пришел бы раньше, мы бы и тебя в «пульку» вписали.
– Нет-нет, я не любитель карт, да и спешу, только папку с документами возьму. Простите за вторжение, уже удаляюсь. До свидания!
Хлопнула дверь, значит, пластический хирург ушел. Даже не стал имитировать поиск забытой папки с документами. Игра продолжалась. Очень скоро выяснилось, что аспирант не слишком разобрался во всех тонкостях преферанса. Он играл прямолинейно, как чистый теоретик, и не достигал успеха. Я, казалось бы, делала совершенно нелепые сносы, оставляя заручки, но тем самым лишала Жупановых возможности предугадывать мои дальнейшие действия. Так учил меня Ариша, а на компьютере я, оказывается, руку уже набила.
Александр Андреевич тоже был не лыком шит. Разок я попалась на хитрый снос отставного полковника, но быстро раскусила его «армейскую» тактику, и мои контракты снова стали выигрышными. Жупановы, и дед, и внук, злились, когда брали взятки. Сашка тихо кусал губы, а Александр Андреевич не чурался коротких, но крепких выражений. Во время игры и особенно во время подсчета взяток дед был максимально сосредоточен и далек от мемуаров. Наверное, давала знать о себе старая привычка заядлого преферансиста. Отвлечешься – проиграешься в пух и прах. Сегодня Жупановым, впрочем, не грозило разорение. Игра была учебной, а ставки – невысокими. Нельзя сказать, что мой выигрыш стал серьезным вкладом в Ольгину копилку. Всего лишь три тысячи рублей. Но все равно приятно.
– Что ж, в первый раз и не могло быть иначе, – глубокомысленно произнес Сашка, – я только сегодня начал осваивать эту игру за реальным столом. У меня еще все впереди.
– Ты уверен, что стоит продолжать? – осведомилась я.
Шурик растерянно пожал плечами. Кажется, он даже не подозревал, что преферанс может стать для него камнем преткновения. С ходу въехать во все нюансы этой карточной игры ему не удалось, и это здорово ударило по самолюбию аспиранта.
Дед хлопнул внука по плечу и сказал:
– Настоящий мужчина никогда не останавливается на полпути. Александр, не переживай, я сделаю из тебя первоклассного преферансиста! Я просто раньше не замечал у тебя склонности к картам. А ты, оказывается, весь в меня! Вот Андрей не игрок... Клавдия, преклоняюсь перед вашими незаурядными способностями.
– Да какие там способности, просто повезло. Карты хорошие попадались.
– Как бы то ни было, я предлагаю это дело отметить. У меня где-то была припрятана бутылочка коньяка.
– Дед, давай без этого, – запротестовал Шурик. – Ты бы лучше Клаве какие-нибудь интересные истории рассказал о карточных играх.
– Да, – я присоединилась к просьбе, – неплохо бы раскрасить мою статью армейскими байками.
– Да сколько угодно! Вот под коньячок и расскажу про гонку карточных вооружений.
Мы перебазировались в столовую. Я нарезала сыр, лимончик, дед принес бутылку «Хеннесси».
– Это мне старый армейский приятель презентовал. Нынче он большой начальник на гражданке. Эх, сколько «пуль» мы с Ромашкой в былые годы расписали! А без него – еще больше.
Александр Андреевич только заикнулся о Кирюшкине, а я не сомневалась, что Ромашка – это он и есть, и тут же перескочил на другие персоны. Все армейские байки на карточную тему сводились к тому, кто сколько проиграл. Но в советских рублях это не слишком впечатляло. Дед увидел мою пресную физиономию и подсыпал чуть-чуть словесного перчика:
– Был у нас майор Аничкин, еще тот фарцовщик. Короче, купи-продай. Так он умудрялся сторублевые часы проигрывать за двести рублей, а автопокрышки – за три цены выставлял. Что поделаешь – дефицит! Ромашка тоже однажды отличился – поставил на кон бочку медицинского спирта.
– Да вы что! Его из армии случайно не уволили за такую растрату? – осторожно поинтересовалась я.
– Нет, в те годы спирт рекой лился, – сказал дед и опрокинул рюмочку коньяка. – И вообще, плох тот солдат, который ни разу не напоил генерала. Ха-ха-ха!
Значит, Кирюшкин совершил что-то другое, после чего его поперли из армии. Что именно, я не могла прямо спросить у отставного полковника. Он был пьян, но еще не до такой степени, чтобы выболтать топ-секрет. Сашка был и вовсе трезв, хотя он, кажется, почти не прислушивался к нашему разговору, а, глядя на лист с расписанной «пулькой», анализировал свои промахи.
Когда зазвонил телефон и Шурик увлекся ученым разговором с каким-то студентом, я попыталась предпринять разведку боем:
– Александр Андреевич, я слышала, что вы какой-то архив ведете...