И уже через 2 дня, 7 августа, «на помощь братьям по вере» с территории Чечни в Ботлихский район выдвигается армия освобождения Дагестана под руководством Шамиля Басаева, который когда-то уже освобождал Абхазию. Ядро армии составил выпуск высшего военного учебного заведения «Кавказ», того самого лагеря под (вернее – над, вверх по течению реки) Сержень-Юртом, во главе с бессменным ректором – Амиром альХаттабом.
Они были готовы, они ждали возможности и случая применить полученные знания в настоящем деле. Это была необходимая производственная практика.
Боевые действия на территории Дагестана продолжались более месяца. 11 сентября Шамиль Басаев заявил об окончании операции и 12 сентября вывел свои потрепанные войска обратно в Чечню. Вывел по мистическому коридору, через расступившиеся горы, сквозь позиции федеральных войск, незамеченный, укрытый крыльями ангелов, вывел – обратившись к заступничеству высших сил.
Или договорившись с русскими генералами.
И принес в Чечню на своем горбу, на закорках, темную женщину, войну.
Во время дагестанской операции официальный Грозный неоднократно делал заявления о своей непричастности. Которые выглядели нелепо. Вооруженные формирования Басаева пришли из Чечни и вернулись в Чечню. Значит, правительство Масхадова либо замешано в этом, либо ничего в республике не контролирует. И неизвестно, что хуже.
Для внешних источников Масхадов произносил странные слова о том, что все происходящее – внутреннее дело России и Дагестана. Внутри республики – критиковал партию войны, партию Басаева. Отправил в отставку Удугова. Пытался снова собрать вокруг себя верных людей.
Но мне вот что кажется: дело не в том, что президент Масхадов к тому времени не мог контролировать всю территорию Чечни и все вооруженные формирования. И неправда, что он был фактически свергнут Басаевым – как заявили о том российские источники. Масхадов оставался президентом, он управлял республикой, ему подчинялись все законные органы власти.
Просто… я даже не знаю, как объяснить, но попробую. Есть такая точка, в которой совершается история. Подвижная платформа, пятно света или пятно тьмы. Бывает, что человек попадает в это место совсем случайно. Но это совершенно особое место, и каждое движение в нем, любое нарушение равновесия меняют ход истории и устройство мироздания. Так вот, президент Чеченской Республики Ичкерия Аслан Масхадов давно выпал из этого места. Теперь его занимали другие: может, Басаев или Хаттаб, или Путин, или кто-то другой, может, даже совершенно неизвестный и незначительный.
А Масхадов мог снимать и назначать министров, ставить тысячи людей под ружье или, напротив, разоружать, определять политику своей страны, изменять частные судьбы многих семейств, но не мог главного: он больше не мог никак, ни на йоту повлиять на ход событий, толкаемый вперед историей, неумолимой, как асфальтоукладчик.
История двигала нас к войне.
Война была нужна России. Война была нужна Ичкерии. Война была нужна Америке. Война была нужна Ирану. Война была нужна Афганистану. Война была нужна Европе. Даже Китаю косвенно нужна была эта война.
Только Индии никогда не нужна ничья война. И, может, еще Новой Зеландии.
Слишком многим была нужна эта война. И для нее создавались причины. Избыточные!
Да, избыточные. Вполне достаточно было одного вторжения в Дагестан. Но решили подстраховаться: стали взрывать дома. 4 сентября – Буйнакск, 9 и 13 сентября – Москва, 16 сентября – Волгодонск.
Я не буду об этом ничего писать. Ничего особенного я об этом не знаю. Есть много статей и книг об этих взрывах. Доведены до суда уголовные дела. Насколько я помню, среди террористов не нашли ни одного чеченца. Но это уже и не важно, война успела состояться, пока искали подрывников.
Я скажу только о том, как мы в республике восприняли известия о террористических атаках на Россию. Мы были ошарашены, удручены. И вновь почувствовали свою обреченность.
Всех удивил любимец публики, звезда телевизионного терроризма Салман Радуев. Раньше он спешил первым признать себя ответственным за любой подрыв урны с мусором в России, грозил химическим оружием и диверсиями на атомных электростанциях. Вел себя как Доктор Зло, как персонаж комиксов. Думали, что уж тут он точно не упустит своего и провозгласит теракты своими подвигами, выдвинет России ультиматумы и так далее. Тем более что все подрывы остались «сиротами» – никто не признавал за собой их авторства. А с точки зрения классического терроризма – это бессмысленно: совершить удачный акт и не признаться, не сделать устрашающего заявления и не выдвинуть ультиматума, ради которого, собственно, все и предпринимается.
Но Радуев отказался от причастности к взрывам. Более того, он выразил свое сожаление и сочувствие семьям погибших, осудил действия террористов.
У нас в Шали мрачно шутили: не зря Салман ездил голову лечить. Вылечил. Надо бы теперь и Басаева с Хаттабом отправить в ту же клинику, чтобы их тоже вылечили.
У границы с Дагестаном Масхадов собирал усиленную войсковую группировку. То ли для того, чтобы воспрепятст вовать переносу боевых действий на территорию Чечни, то ли… а может, и сам не понимал, зачем. С той стороны пахло порохом. На рынке оружия в Грозном цены подскочили чуть не вдвое.
Командовать приграничной группировкой был назначен Асланбек Арсаев. И Лечи, он же Профессор, не замедлил обратиться к бывшему шефу. Предварительно, дня за три, Лечи даже перестал пить. Арсаев принял Профессора с распростертыми объятиями и назначил на какую-то штабную должность.
– Пойдешь в армию, Тамерлан? – спросил меня дядя, заглянув в гости вечером.
– Не вопрос. В какую? Бундесвер? Или Французский иностранный легион?
– Пока в национальную гвардию Ичкерии. А там видно будет.
– Национальную гвардию чего-чего? Это в Африке или на островах Полинезии?
– Хорош кривляться. Специально для тебя есть должность командира Шалинского отряда резервистов.
Признаться, я уже засиделся дома. Да и деньги заканчивались. Работать было надо. Но ни на какую войну, тем более в Дагестан, я все равно не хотел идти.
– Какого такого отряда, Лечи? И, знаешь, я не хочу на войну. Пусть там Басаев с Хаттабом как-нибудь без меня.
– Басаев с Хаттабом тут ни при чем. Наоборот. Это Масхадов объявил о призыве резервистов. Самого отряда резервистов в Шали пока нет. Но должность командира есть. С окладом согласно штатному расписанию. Так что думай, племянничек…
Что тут было думать? Военная служба на должности командира несуществующего отряда меня вполне устраивала. Тем более что никуда из Шали уходить не надо, просто сидеть и получать жалованье.
– Дядя, что бы я без тебя делал?
– Ладно, свои люди. Твой отец мне очень сильно помогал в свое время. Хотел, чтобы я устроился в жизни. Старался уберечь меня от криминальной карьеры. Не получилось, но я помню, как он за меня переживал. И грел на зоне, между прочим.