– Это была ближайшая цель.
– Слишком гладко получается. На самом деле причина в Ресургеме, я угадала? И еще тот факт, что ты оказалась у нас на борту, только когда узнала, куда мы летим… Да, Ресургем – вполне подходящее место для инсценировки захвата склада, однако ничего подобного не планировалось. Ты очень способная, Хоури, но у тебя не было никаких шансов отнять контроль над этим оружием у меня или у других членов триумвирата. – Вольева подперла подбородок рукой. – Отсюда очевидный вопрос: если твоя первоначальная история – легенда, что ты делаешь у нас на корабле? – Она выжидающе глядела на Хоури. – Можешь говорить откровенно, так как следующим, кто спросит тебя об этом, будет Садзаки. Уверена, что ты заметила: к твоей особе он относится подозрительно, особенно после гибели Кьярваль и Суджик.
– Но я же тут ни при чем… – Голос Аны вдруг потерял прежнюю уверенность. – Суджик мстила тебе. Я чисто случайно оказалась рядом.
– Я собственноручно отключила вооружение твоего скафандра. Только я могла вернуть тебе контроль над боевыми системами, но в тот момент мне было не до того – меня убивали. Как же тебе удалось снять блокировку и расстрелять Суджик?
– Это не я. – Хоури сделала паузу и добавила: – Кто-то другой. Тот, кто проник в скафандр Кьярваль и заставил его напасть на меня в тренировочном зале.
– Значит, это не Кьярваль пыталась с тобой разобраться?
– То-то и оно… Едва ли Кьярваль питала ко мне теплые чувства, но я почти уверена, что она не собиралась прикончить меня именно в тренировочном зале.
Тут можно было многое подвергнуть сомнению, но Вольева, похоже, приняла слова Аны за чистую монету.
– И что же именно произошло?
– Та… тварь, которая была внутри моего скафандра, хотела, чтобы я оказалась в десантном отряде, предназначенном для доставки Силвеста. Для этого было необходимо вывести Кьярваль из игры.
Да, в этом присутствовала определенная логика. Вольева до сих пор не задумывалась о том, почему погибла Кьярваль. Ей всегда казалось почти неизбежным, что кто-нибудь из команды возненавидит Хоури. Вероятнее всего, это будет Кьярваль или Суджик. Равно как и то, что одна из них может разозлиться на саму Вольеву. Случилось и то и другое, но сейчас эти события выглядели частями чего-то большего. Как рябь от движения огромной акулы, плывущей у самой поверхности воды.
– Почему же этой твари понадобилось, чтобы ты была в десантной группе?
Хоури открыла рот, чтобы ответить, но запнулась.
– Илиа, я не уверена, что сейчас подходящее время… Мы рядом с «Лореаном» и с тем, что его погубило…
– Я тебя пригласила сюда не пейзажами любоваться. Помнишь, что я сказала насчет Садзаки? Выбирай: или я – единственный человек, хотя бы отдаленно похожий на твоего друга и союзника, – или Юдзи-сан. Когда он начнет тебя допрашивать с применением своих железяк, раздумывать будет поздно. Я ничуть не преувеличиваю. В части траления мозгов Садзаки никогда не отличался искусством и деликатностью.
– Тогда я начну с самого начала. – Похоже, довод подействовал на Хоури. Это было хорошо, иначе Вольевой пришлось бы подумать о том, чтобы стряхнуть пыль с собственных, не слишком корректных методов. – То, что касается моего военного прошлого… все правда. Вот с тем, как я попала на Йеллоустон, – тут сложнее. Даже сейчас не знаю, что из этого случайность, а что – дело ее рук. Мне лишь известно, что она выбрала меня именно ради этой миссии.
– Она – это кто?
– Могу сказать только, что она обладает огромными возможностями в Городе Бездны. А может быть, и на всей планете. Называет себя Мадемуазелью. Она ни разу не произнесла своего настоящего имени.
– Опиши ее. Возможно, мы знаем ее, имели с ней дело когда-то.
– Сомневаюсь. Она не… – Хоури замялась. – Она не из ваших. Может, раньше была ультра, но не теперь. Мне представляется, что в Городе Бездны она давно. Но влияние приобрела позже – после вспышки чумы.
– Она пользуется влиянием, а я о ней ничегошеньки не знаю?
– Да, и в этом ее сила. Она действует не на виду. Мадемуазели не нужна публичность, чтобы ее желания мгновенно исполнялись. Она даже не слишком богата, но контролирует больше ресурсов, чем кто бы то ни был на этой планете. Ей достаточно пальцем шевельнуть… А вот добыть корабль она не может. Поэтому вы ей и понадобились.
– Почему ты сказала, что раньше она могла быть одной из нас?
Хоури замялась:
– Для меня самой это неочевидно. Но человек, который на нее работает, – Манукян, так он себя зовет, – наверняка был когда-то ультра. По нескольким случайно оброненным фразам я догадалась, что он нашел ее где-то в космосе.
– Нашел? В смысле, спас с погибшего корабля?
– Я решила, что так и есть. У нее там полно статуй из рваного металла – по крайней мере сначала я их приняла за статуи. Позже они оказались обломками космического корабля. Ей они как будто служат напоминанием о чем-то.
Что-то проснулось в памяти Вольевой, она даже позволила своим мыслям погрузиться ниже уровня сознания.
– Ты ее хорошо рассмотрела?
– Нет, я видела только компьютерную проекцию, а она не обязательно точна. Живет Мадемуазель в паланкине, как и все герметики.
О герметиках Вольева кое-что знала.
– Она не обязательно герметик. Паланкин может служить для маскировки. Знать бы о ее происхождении… Этот Манукян больше ничего не говорил?
– Нет. Вроде у него чесался язык… но ничего важного я так и не услышала.
Вольева наклонилась к Хоури:
– Язык чесался? А почему тебе так показалось?
– Ну, такой уж у него стиль поведения. Общительный парень. Пока он вез меня, непрерывно травил байки о своих подвигах и знакомствах со знаменитостями. И ни единого слова о взаимоотношениях с Мадемуазелью. Это была закрытая тема, – наверное, потому, что он на Мадемуазель работал. И все-таки было видно, что ему не терпится о ней порассказать.
Вольева побарабанила пальцами по консоли:
– А не может ли быть, что он нашел способ это сделать?
– Не поняла.
– Я и не ожидала, что поймешь. Манукян ничего не сказал, но почему-то мне кажется, что он все-таки довел правду до твоего сведения.
Да, неспроста несколько минут назад шевельнулась память. Вольева постаралась вспомнить момент вербовки Хоури и осмотр, которому подвергла ее, доставив на борт.
– Я, конечно, еще не полностью уверена…
Хоури озадаченно смотрела на нее:
– Ты во мне что-то нашла? Внедренное Манукяном?
– Да. Выглядело это вполне невинно, во всяком случае тогда. К счастью, у меня есть дурная привычка, которой нередко обзаводятся те, кто балуется научными исследованиями. Я никогда ничего не выбрасываю.