— Лазерная связь, — заговорил Бык. — Предположим, я бы задумал использовать ее как оружие. Какая у нашего передатчика максимальная мощность?
Сэм нахмурилась, и не только от того, что проделывала в голове инженерные расчеты. При гравитации вращения она стала выглядеть старше. А может, всех их состарил страх смерти.
— На долю секунды я могла бы разогреть его, как ядро звезды, — сказала она. — Только и от нашего корабля тогда запахнет паленым.
— А чтобы сделать, скажем, три выстрела — и не сжечь при этом борт?
— Я и сейчас сумею пробуравить корабельный корпус — дай только срок. Срок, пожалуй, могла бы немного сократить.
— Займись этим, а?
Сэм помотала головой.
— Что? — спросил Бык.
— Этот голубой шар, почувствовав угрозу, изменил законы инерции. Неохота мне превращать в оружие еще и свет. Серьезно: что если Станция, к примеру, решит остановить все фотоны?
— Если у нас будет оружие, использовать его не придется.
Сэм снова покачала головой.
— Этого я для тебя сделать не могу, Бык.
— А для капитана? Для астера бы сделала?
Сэм вспыхнула. То ли от стыда, то ли от гнева.
— Дешево покупаешь!
— Прости. Но ты бы исполнила прямой приказ капитана Па?
— Да, исполнила бы. Но не потому, что она — астер, а потому, что капитан, и я доверяю ее мнению.
— Больше, чем моему.
Вместо того чтобы пожать плечами, Сэм по-астерски шевельнула ладонями.
— В прошлый раз, когда я тебя послушалась, попала под арест.
Бык не нашел, что возразить. Повозившись, он высвободил руку из меха, подхватил свой терминал и послал Па вызов высокой срочности. Она отозвалась почти сразу. Выглядела тоже постаревшей, усталой, твердой и уверенной. Кризис был ей к лицу.
— Мистер Бака? — спросила она. — Как успехи?
— Капитан Джаканда не намерена отпускать своих людей, хотя и признаёт, что так было бы лучше. И не выдает Холдена.
— Так, — сказала Па. — Что ж, мы попытались.
— Но она могла бы нам сдаться, — продолжал Бык, — и, мне кажется, нам было бы куда проще играть роль шерифа, имей мы единственное в медленной зоне оружие.
Па внимательно склонила голову к плечу.
— Я вас слушаю.
Охрана принесла обычный скудный паек из пищевых протеинов и мерные бутылочки с водой, затем с пистолетами в руках сопроводила заключенных в гальюн и вернула обратно. Кларисса большей частью лежала на полу, или потягивалась, напевая себе под нос старые песенки, или рисовала на коже рук — белыми царапинами от ногтей. Скука, если ее прочувствовать, сокрушала, но Кларисса научилась отключаться от времени. Плакала она, только когда вспоминала об убийстве Рена. И об отце. Ждала только прихода Тилли с ее таинственной подругой — и смерти.
Женщина пришла первой, и Кларисса ее узнала. Притяжение свесило ее рыжие волосы по сторонам лица, и оно от этого смягчилось, но глаза оставались в памяти. Женщина из столовой на «Принце Томасе». И еще потом с «Росинанта». Анна. Она назвалась Наоми Анной.
Еще один человек, которого Кларисса пыталась убить.
— Я получила разрешение на беседу, — сказала Анна. Охранник — круглолицый мужчина, откровенно щеголявший шрамом на предплечье, — скрестил руки.
— Ну, вот она, си но? Беседуйте.
— Ни в коем случае, — отрезала Анна. — Это личная беседа, я не могу вести ее при посторонних.
— А больше негде, — ответил охранник. — Знаете, сколько народу убила эта койа? У нее импланты. Опасная особа.
— Она знает, — сказала Кларисса, и Анна обернулась к ней с улыбкой, словно услышала понятную только им двоим шутку. У Клариссы в животе стало холодно. Женщина, способная воспринимать нападение как повод для близости, ее пугала. Вряд ли ей хотелось беседовать с этой Анной.
— Я знаю, чем рискую, — продолжала Анна. — Найдите нам место для разговора. Какую-нибудь… допросную. У вас же есть такие?
Охранник стоял столбом, неподвижно и непоколебимо.
— Можете здесь торчать, пока солнце не погаснет. Дверь я не открою.
— Это ничего, — вставила Кларисса.
— Нет, так не годится, — возразила Анна. — Я духовное лицо и собираюсь вести приватный разговор. Прошу вас открыть дверь и отвести нас туда, где можно поговорить.
— Эй! — подал голос капитан с дальнего конца коридора. Ашфорд, вот как его звали. — Почему бы вам не поговорить в мясном рефрижераторе? Он пустует и запирается снаружи.
— Чтобы мне достался труп проповедницы, ано са? — удивился охранник.
— Не достанется, — успокоила его Анна.
— Вы верите в вакуумных фей? — съязвил круглолицый, но дверь камеры отпер.
Когда открыли решетку, Кларисса немного замялась. Из-за спин охранника и священницы на нее, прижавшись к прутьям решетки, смотрел разжалованный капитан Ашфорд. Он несколько дней не брился и, кажется, недавно плакал. Кларисса на секунду вцепилась в холодные прутья своей решетки, ее охватило желание захлопнуть дверь, забиться в угол.
— Ничего-ничего, — сказала Анна.
Кларисса разжала пальцы и вышла наружу. Охранник достал пистолет и прижал ствол ей к загривку. Анна сморщилась, как от боли, а вот лицо Ашфорда не дрогнуло.
— Нельзя ли без этого? — спросила Анна.
— Импланты, — напомнил охранник и подтолкнул Клариссу вперед. Она повиновалась.
В рефрижераторе было тепло и просторно — больше места, чем на камбузе «Сересье». Вдоль пола и стен тянулись полоски металла с выступами для неустановленных перегородок. Кларисса увидела особый смысл в том, что ветеринарные загоны, ставшие ее тюрьмой, располагались так близко к бойне. Резкий свет белых светодиодок без рассекателей отбрасывал жесткие тени.
— Вернусь через пятнадцать минут, — предупредил охранник, заталкивая Клариссу внутрь. — Если что будет не так, пристрелю.
— Спасибо, что оставляете нас наедине, — сказала Анна, шагнув внутрь следом за девушкой.
Дверь закрылась, замок щелкнул, как засов на адских вратах. Свет мигнул, и в голове у Клариссы первым делом мелькнула неодобрительная мысль, что не стоило подключать магнитный замок к той же цепи, что и панель управления. Мысль, оставшаяся от прошлой жизни.
Анна, выпрямившись, с улыбкой протянула ей руку.
— Мы уже встречались, — заговорила она, — но не представлены друг другу. Меня зовут Анна.
На рукопожатие вместо Клариссы ответили въевшиеся с детства правила этикета. Пальцы у Анны были теплые.
— Вы мой духовник? — спросила Кларисса.