– Да, это нам разрешают, если там товар подпорчен или покупатель берет сразу несколько килограммов овощей.
– А нам хозяйка ничего такого не позволяет делать, – вздохнула Аня.
– Она вас в строгости держит? – посочувствовала я.
– Не только нас! Она и с мужем своим строгая. Слышали бы вы, как она с ним по телефону говорит!
– Вот молодец женщина! – восхитилась я. – Не то что я, мямля. Боюсь мужу перечить…
– Нет, наша Маргарита – не такая. У нее ведь свой бизнес, так что от мужа она не очень-то зависит! У них у каждого по квартире…
– Ого! Что, они так в разных и живут?
– Нет, живут они вместе, но у нее и своя квартирка имеется. Так что она – женщина независимая.
– Умница! – вновь восхитилась я. – Уважаю таких.
– Ну, а цветы-то вы возьмете? – спохватилась девушка.
– Ах, цветы… Да, возьму.
Я вышла из магазина с букетом и чувством выполненного долга: на прилавке, среди вазонов с цветами, лежал в бумажном пакете диск с записью, сделанной Аркадием. Черный джип с номерами «три девятки» увозит от модельного агентства модель-малолетку в глухую ночь…
Я посмотрела на часы: времени до свидания с Небабой оставалось немного, а надо было еще подготовиться. Не в смысле макияжа и туалета, а в смысле пишущих средств. Записать на сотовый нашу милую беседу не получится, Небаба сразу заметит его у меня в руках. Оставалась камера. У Вити Шило, я знала, появилась в арсенале новинка – миниатюрная камера, которую можно спрятать в дамскую сумочку, а объектив просунуть в щель неплотно закрытого верха. Камера эта стоила больших денег. Витя ее не продавал, а только давал попользоваться, и то за хорошую плату. Но деваться мне было некуда, да и не свои же кровные я отдаю! Денег, перекинутых со счета модельного агентства, было предостаточно.
Я заскочила к Шилову, мы сговорились о цене, и я взяла камеру.
К девятнадцати ноль-ноль я подъехала к ресторану «Техас». Неприятные воспоминания, связанные с этим местом, словно бы ожили, где-то в области желудка возник тяжелый комок. Когда-то в этом самом месте я следила за бывшим прокурором Синдяковым, играла в ансамбле на саксофоне, а потом кралась по коридору в номера… Сейчас мне предстояло встретиться тут с другим человеком, не менее мерзким, чем бывший прокурор, но более опасным.
Машину я, как всегда, оставила за квартал от ресторана. Швейцар на крыльце спросил, с кем у меня здесь встреча. Значит, по вечерам, как обычно, тут свободных мест нет! Я показала визитку Небабы, и передо мной галантно распахнули дверь. Фейс-контроль я прошла!
Пахом Несторович сидел за столиком у окна один. Это был небольшой столик, на двоих. Перед ним стояла бутылка коньяка. Я заметила порезанный лимон на тарелочке и пакетик сухариков «Кириешки». Увидев меня, господин бизнесмен расплылся в широкой улыбке:
– Го! Вочи голубэньки! Опаздываешь! Смотри, назначу штрафную! – И он погрозил мне пальцем.
– А девушка и должна опаздывать! – надула я капризно губки и села напротив моего кавалера.
– Ко мне – не должна! Запомни: если Небаба тебя позвал, беги так, чтоб подол по ветру развевался!
Он загоготал во все горло. На нас оглядывались. Хорошо, что я была в гриме: платиновые волосы, пронзительно-голубые линзы, увеличенные с помощью помады капризные губки. Платье с большим декольте довершало портрет недалекой соблазнительной блондиночки.
Насмеявшись вдоволь, он задал вопрос, который должен был задать давным-давно:
– Как звать?
Я скромно потупила глазки, потом стрельнула ими в Небабу:
– Лола.
– Че?! Прямо вот так, да? Лола? Или это погоняло?
– Какое погоняло? – обиделась я. – Лола – это мое имя!
– Да мне вообще-то по фигу, Лола ты или не Лола. Могу звать хоть Лолитой.
– Это мое полное имя, но все зовут меня Лолой, и ты так зови.
Небаба даже не заметил, как я перешла с ним на «ты».
– Вот что, Ло-ла, – сказал он, выделив мое имя, – на тебе – меню, ищи, чё тут есть пожрать, я щас…
Он куда-то ушел. Я взяла пакетик с сухариками. «Со вкусом чеснока», – прочитала я на обратной стороне. И на месте убийства Ады тоже были такие. А в совпадения я не верю.
Я просмотрела меню. А тут совсем не дешево! Хотя мне-то какая разница, не я плачу. Я выбрала себе кое-какие блюда и сидела, глядя в окно. Вдруг я вздрогнула, и, наверное, не только внутренне. По улице, по тротуару, шел Аркадий и от нечего делать пялился на окна ресторана. На секунду мы встретились глазами, я от испуга не могла отвести их и смотрела на него, ожидая, что он от удивления вскинет брови. Но, скользнув по мне взглядом, Аркадий равнодушно прошествовал дальше. Не узнал! Фу, пронесло! Вот что значит великая сила макияжного искусства!
Небаба вернулся и сел за стол.
– С партнером говорил, – объяснил он гордо, – ни черта без меня не могут решить!
Я сочувственно покивала.
– Ну, что, выбрала?
– Вот этот салат и индейку по-норвежски с морской капустой.
– А бухалово?
Я ткнула пальцем в первое попавшееся название вина. Мне было все равно, так как пить сегодня я вообще не собиралась.
Небаба подозвал официанта:
– Мне – как всегда. А ей… – Он озвучил ему мой заказ.
– И виноградный сок! – крикнула я вслед официанту.
Значит, «мне – как всегда». Завсегдатай! Ну-ну…
Заказ нам принесли довольно быстро, Небаба даже не успел рассказать все свои пошлые анекдоты. Он пил коньяк, произнося каждый раз один и тот же тост: «За нас!» – ел мясо с кровью, хрустел картофелем-фри, при этом умудряясь чавкать и пялиться на мое декольте. Отвратительный тип! Я всегда удивлялась: как с такими жены живут? Они должны быть либо абсолютно слепы, чтобы не видеть этого урода, либо материальная сторона для них перевешивает все другие. Во всяком случае, я бы, наверное, даже влача жалкое существование на одном хлебе с водой, не вышла замуж за Небабу и ему подобного.
– Че притихла, Лола? – спросил Пахом с набитым ртом.
– Наслаждаюсь вкусом вина, – сказала я как можно более загадочным тоном.
– Ты бы лучше водяры заказала! Водяра – это конкретно, а вино – пойло. Хочешь, коньяка тебе плесну?
– Нет! – Я накрыла ладонью свой фужер.
Коньяк! Я и вино-то почти не пила. Опустошив наполовину стакан с виноградным соком, я каждый раз, чокнувшись с Небабой, подносила ко рту фужер и набирала в рот побольше вина, делая вид, что пью. Потом я подносила ко рту стакан с соком и потихоньку выпускала вино изо рта в стакан. При этом создавалась видимость, что я пью вино и запиваю его соком. Это давало мне возможность оставаться трезвой.