Однако совершить этого Зинаида не могла по нескольким обстоятельствам. Акушерка знала много чужих тайн, но профессия медика обязывает крепко держать язык за зубами. Кроме того, мальчик, отданный чужим людям, считает их своими родителями, сейчас, правда, он уже вполне взрослый человек, и все же акушерка не имеет никакого права корежить чужую судьбу. Зинаида Самуиловна крайне порядочный человек, вот почему она не раструбила по всему белому свету правду о Бурской, пожалела в первую очередь ее ребенка и тех, кто его усыновил.
– Тебе лишь одной сейчас истину приоткрыла, – завершила повествование Зинаида.
– Почему? – одними губами поинтересовалась Эва. – Отчего вы решили изменить своим принципам?
Зинаида Самуиловна выпрямилась.
– Нехороший человек Тина, хоть вся страна от нее в восторге, она в мать пошла, Тоня дрянь была, Григорий, впрочем, не лучше. Ну да я тебе больше ничего не скажу. Тине в детстве нравилось младшую сестру обижать, она не упускала случая тебя пнуть, или ты забыла?
– Помню, – тихо подтвердила Эва, – она меня и сейчас родственницей не считает.
Зинаида подняла вверх палец:
– Теперь ты отомстить сумеешь, поедешь к ней и заявишь: знаю все про твоего мальчика, зря считаешь, что тайна похоронена! Рано или поздно любой секрет выплывает на свет божий. Вот что я придумала! В нужный час ты мне, Эвочка, встретилась. Отомщу Тинке за унижение и тебе добро сделаю, ты можешь у сестры денег за молчание стребовать. Пусть осудит меня бог, только с жабой надо по-жабьи поступать!
Эвелина торжествующе посмотрела на меня.
– Красивая историйка? Гони деньги!
Я молча смотрела на Тину.
– Ну, давай, – в ажиотаже воскликнула собеседница, – отсчитывай!
– Ты не назвала имени убийцы.
– Неужели ты не поняла, кто он? Тот самый сын Тины решил отомстить мамочке, у чужих людей жить трудно, сама знаю, к приемному ребенку хорошо не относятся, и потом, он сообразил, что получит наследство…
Можно было поспорить с Эвой и сказать ей, что на свете встречаются милосердные, благородные люди, которые заменяют родителей сиротам, становятся им настоящими отцом и матерью, но в мою задачу не входила полемика с Эвелиной.
– Деньги получишь непременно, – заверила я ее, – говори имя и фамилию парня.
– Ему за тридцать перевалило, не парнишка уже, а здоровенный кобель. Ладно, бабки на стол!
Я выложила купюры.
– Это что? – прищурилась Эва.
– Деньги!
– И сколько?
– Согласно договору!
Она аккуратно посчитала бумажки.
– Ладно, вторую половину отдашь потом.
– Какую вторую половину? – подскочила я.
– Имя сына Тины стоит пять штук, – без тени смущения заявила Эва. – Я его знаю! Кстати, он к Зине приходил, да! Вот так! Очень интересная история, мамочку искал. Мне акушерка много еще чего рассказала!
– Но мы же сошлись на двух!
– Верно. Только за эти деньги я обещала сообщить, кто убил! – ухмыльнулась Эва. – Имя называть не собиралась, и свое слово сдержала: убийца – сын Тины, больше некому. Небось на матушкино наследство губу раскатал, он про меня не знает, не предполагает, что у него еще тетка имеется и с ней бы делиться пришлось. Только мне все одной достанется, потому как преступника посадят после твоей статьи! А за имя, фамилию и адрес – особая плата. И еще Зина мне много всего сообщила, я с тобой этой информацией поделюсь, но, сама понимаешь, не за так.
Я заскрежетала зубами, но ведь, если рассуждать спокойно, Эва совершенно права. Она обещала дать ответ на вопрос: кто убил? – и не обманула меня, но мне-то нужно знать имя злодея.
– Ты точно знаешь его координаты? – налетела я на собеседницу.
– А то!
– Живо выкладывай!
– Гони монету.
– Я с собой столько не ношу.
– Нет рубликов – нет информации, – отрезала Эва. – Желаешь получить эксклюзив, поторопись, я долго ждать не стану, продам сведения другой журналистке, не жадной, как ты, а умной, которая сразу просечет, что плывет ей в руки.
– Заплачу через два часа! – воскликнула я. – Давай знаешь как сделаем, поедем сейчас со мной, я возьму заначку из шкафа.
Эвелина хмыкнула:
– Ну уж нет, я хотела на поминки попасть, на свой будущий дом полюбоваться, народ после кладбища в особняк попрет.
– Ты забыла, что Семен Петрович скоропостижно скончался! – воскликнула я. – Какие поминки в доме, где только что умер хозяин, кто их проводить будет?
Эвелина стала накручивать на палец прядь грязных волос.
– Организаторы найдутся, выпить все хотят, полно народу в дом припрет, да еще воспользуются тем, что хозяев не осталось, и начнут по комнатам шастать.
Нет, мне надо туда ехать, причем срочно, иначе разворуют все! Уж небось у Тинки в особняке прислуги полно, велю гостей только в зал пустить, а другие помещения закрыть потребую.
– Думаю, тебя никто слушать не станет, – вздохнула я.
Эва заулыбалась:
– Ошибаешься! В паспорте у меня четко стоит:
Эвелина Григорьевна Бурская, и свидетельство о рождении на руках, а в нем черным по белому написано, кто мои мать с отцом. Я теперь всем горничным хозяйка!
Внезапно мне стало противно, такое ощущение, что шла я себе спокойно по дорожке, а потом наступила в коровью лепешку.
– Мы так сделаем, – не замечая моего состояния, вещала Эва, – ты приезжай в поселок, пиши адрес, войдешь в дом, передашь мне деньги и получишь в обмен имя убийцы. Идет?
Я заколебалась.
– А меня пустит охрана?
– Скажи: к Бурской на поминки, если все же задержат, звякни мне на мобильный, запоминай номерок.
– У тебя есть сотовый?!
– Почему нет? – пожала плечами Эва, вытаскивая старый, потертый аппарат.
Действительно, почему нет? Мобильная связь перестает быть показателем благосостояния, а сам телефон, если он, так сказать, б/у, можно приобрести за копейки.