Внутри квартиры еще более явно ощущался мерзкий сладковатый запах, который, услышав один раз, уже не спутаешь ни с чем – так пахнет только разлагающееся мертвое тело. Зажав носы, милиционеры прошли по всем комнатам, но никого не нашли. Откуда же пахнет?
Только потом, после тщательного обыскивания и в буквальном смысле обнюхивания всей квартиры, они обнаружили, что огромный шкаф в самой большой комнате немного отодвинут от стены. Заглянув в щель между стеной и шкафом, милиционеры увидели труп женщины, скукожившейся там в неестественной позе.
Позже судмедэксперт, осматривавший тело, объяснил, что женщина залезла за шкаф самостоятельно. Но так как пострадавшая была крупной комплекции, то застряла и выбраться сама уже не смогла. Судя по царапинам на задней стенке шкафа, женщина отчаянно пыталась освободиться, об этом же свидетельствуют темные пятна на теле, которые изначально были ссадинами. Однако выбраться не удалось, и женщина умерла от кровоизлияния в мозг, вызванного сильным стрессом.
Воскресенским эту новость сообщила по телефону Тамара – Оля, уезжая, догадалась оставить ей свой номер. Посовещавшись, вся семья дружно решила, что Антону не нужно знать, как именно умерла его тетка. Инсульт – и инсульт, все. Хотя между собой члены семьи, конечно, еще долго потихоньку обсуждали эту чудовищную в своей нелепости смерть.
– Зачем же ее туда понесло-то – за шкаф? – недоумевала бабушка.
– Наверное, захотела на себе проверить, каково было там Антону, – предполагала мама.
– Нет, вряд ли, – качала головой Оля. – Антоша хранил там, за шкафом, свои реликвии – семейный архив, фотографии родных, книги, кассеты с любимой музыкой… Думаю, ей стало любопытно узнать, что такое он держал у себя в коробках, она полезла – ну, и…
В результате Антону пришлось спешно вернуться в Москву – обстоятельства требовали его обязательного присутствия. Впрочем, это даже было к лучшему, Антону необходимо было окончательно убедиться, что его мучительница действительно мертва. А Оля, разумеется, вызвалась его сопровождать.
Антон был очень рад, что похоронили тетку не на Новодевичьем, а на другом, Митинском кладбище, далеко от тех, кого он так сильно любил. По традиции все присутствовавшие бросали горсть земли на гроб, уже опущенный в могилу. Антон тоже набрал пригоршню. Ох, тяжела была эта землица, будто бы впитавшая в себя всю горечь того, что ему довелось пережить из-за тетки… Хотя… «Хотя, не было бы ее, я никогда не встретил бы Олю. И до сих пор жил бы за шкафом… Зоя была злой несчастной женщиной. Но вся ее злость обернулась мне во благо. Пусть ей будет земля пухом…» – подумал Антон и проговорил еле слышно:
– Я прощаю тебя.
Вечером он снова переступил порог генеральской квартиры, хотя еще пару недель назад думал, что больше никогда туда не вернется. Прошел по опустевшим комнатам, все еще хранившим память о родных. Квартира напоминала разоренное гнездо, и Антон, как ни горько было это осознавать, понимал, что восстановить его не удастся уже никогда.
В гостиной что-то едва уловимо изменилось. Приглядевшись, Антон понял, что шкаф, прежде немного отстававший от стены, оказался наглухо задвинут.
«Выходит, назад дороги нет, есть только туманное будущее», – понял Антон. Ему было грустно и тревожно, пугала полная неопределенность того, что ждало впереди.
После смерти Зои Антон остался единственным владельцем большой квартиры на улице Горького, уже давно переименованной в Тверскую. Собственно, он и раньше им был, ведь тетка не имела на его жилье никаких прав, если не брать во внимание временную прописку. Но раньше Антон этого не осознавал. Он и сейчас оставался недееспособным, то есть не мог сам заключать никакие юридические сделки. Но теперь, после смерти тетки, у него не осталось никаких родственников, а значит, Оля или кто-то из ее семьи имели возможность оформить над ним опеку и распоряжаться его имуществом в его интересах.
Ариадна, двоюродная сестра Олиной матери, которая недавно бросила работу заведующего литературной частью в одном из московских театров и устроилась в агентство недвижимости, напросилась посмотреть квартиру и, увидев ее, заахала.
– Ребятки, это же Эльдорадо! Такие хоромы – и на Тверской, у самого Кремля! Это ж бешеных денег стоит, озолотиться можно! Если решите ее продавать, у вас ее с руками оторвут…
– Вряд ли Антоша захочет продать эту квартиру… – покачала головой Оля. – Все-таки тут прошло его детство, тут жили его родные…
Однако, к ее удивлению, Антон был совсем иного мнения.
– От той квартиры, где я был счастлив, уже ничего не осталось. Ее больше нет, как нет тех людей, что были мне когда-то дороги. А другими воспоминаниями, которые еще витают здесь в воздухе, я совсем не дорожу. Напротив, хочу поскорее избавиться от них. Так что я был бы только рад продать эту квартиру.
– Ты окончательно это решил? – уточнила Оля.
– Да, – кивнул он. – Со старой жизнью покончено. Я заберу в нее с собой только минимум – семейный архив, фотографии моих близких… И бабушкино пианино.
Антон подошел к фортепиано, которое больше не было заперто, привычным жестом откинул крышку, коснулся клавиш. Инструмент отозвался – как прежде. Так, как будто не врезали в его нежное дерево скобы замка, так, как будто его никогда не разлучали с любимым исполнителем. И Антон снова играл – играл печальные воспоминания о родных, прощание с детством, прощание с многочисленными горестями бесправного человека за шкафом. А потом мелодия сама собой изменилась, в общем минорном настрое вдруг зазвучали мажорные нотки. И слушавшая его игру Оля, которая уже так хорошо научилась понимать музыку Антона, сразу догадалась, что это его новая, пока еще совершенно непривычная для него тема – тема надежды…
* * *
– Вот такая и вышла с этим твоим шкафом история… – закончила Тамара и с улыбкой посмотрела на Меркулова.
Был чудесный погожий день бабьего лета. Деревья в больничном парке уже переоделись в осенние наряды, и их золото, казалось, сверкало и переливалось в золоте солнечных лучей, как настоящий драгоценный металл. Вилен и Тамара, которой недавно разрешили вставать и выходить на улицу, сидели на скамейке под развесистой старой липой и нежно держали друг друга за руки, словно боялись разлучиться хоть на секунду. Хотя бояться уже было нечего, все самое неприятное осталось позади. Прогнозы врачей звучали утешительно, а все непонятное, что так нежданно и так опасно вклинилось между любящими людьми, было давно выяснено, проговорено и забыто. Узнав, в чем было дело и кто именно довел дорогого ему человека до больницы, Меркулов даже не стал разговаривать с бывшей женой, просто написал ей смс: «Прошу больше никогда не беспокоить ни меня, ни близких мне людей». Что ответила на это Нина, он так и не узнал – ее номер уже был внесен в «черный список». Да она Вилена и не интересовала. Почему-то гораздо любопытнее, чем бывшая супруга, были ему герои истории, которая свела их вместе с Тамарой.
– Значит, эту квартиру продали? – уточнил он.