– Вы так считаете?
– Это объективная реальность, дорогой полковник. Вселенная рождалась многомерной, в наше время количество измерений уже чуть меньше трёх, как бы ортодоксально это ни звучало. Так вот в Омеге идёт обратный процесс! Понимаете?
– Я не физик и не космолог. Догадываюсь.
– Судя по тем данным, что мы получили от зондов, и по замерам полей вблизи скопления, в Омеге идёт процесс роста метрики! Во всяком случае, я могу утверждать, что пространство там даже не четырёхмерно, а стомерно! И скорее всего мерность продолжает расти.
Маккена, получивший мысленное «готов» от Клиффорда, просчитавшего курс к Солнцу, помолчал.
Космолётчики, созревшие для обмена мнениями, перебросились какими-то шутками, Иванов засмеялся.
– Это хорошо или плохо?
– Это не хорошо и не плохо, но очень необычно. Господа Знающие-Дорогу отлично просчитали последствия запуска Дженворпа, так как инициированный взрывом Оси Зла процесс действительно ведёт к распаду барионной материи. Но во-первых, процесс идёт слишком медленно, я имею в виду космические масштабы. Во-вторых, кое-чего они не учли.
– Чего?
– Мне нужно время на расчёты. Хорошо бы ещё разок нырнуть к Омеге.
– Это не прогулка в парк. Мы возвращаемся домой.
– Задание выполнено не до конца.
– Это мне решать.
– Мы потеряли генератор «зеркала», – вдруг сообщила Вероника Солнышко. – Точнее, он запускается намного медленнее, чем необходимо по штатным режимам.
– Всем походная упаковка! Старт через минуту.
– Я выиграл! – воскликнул Терёшин.
– Не понял.
– Мы поспорили, – смущённо признался Иванов. – Я был уверен, что мы вернёмся к скоплению.
– Надо было запустить его вместе с зондом, – съязвил Терёшин, довольный тем, что ему не пришлось заменять первого пилота, как во время прошлогоднего рейда к Оси Зла.
– О! – озадаченно отреагировала на шутку Вероника.
– Не суди его строго, Верочка, – сказал Иванов, – на самом деле он добрый. И я его тоже люблю.
Маккена усмехнулся, давно уже привыкший к пикировке членов экипажа. Во время долгих походов способность пошутить зачастую помогала космолётчикам поддерживать себя в форме.
– Командир, может, посмотрим поближе, что за планета перед нами? – продолжал бортинженер. – Я и представить не мог, что мы наткнёмся на систему, где звезда вращается вокруг планеты.
– Это задача для даль-разведчиков, мы дадим им координаты. Артур?
– Готов, командир.
– Домой!
«Ра» прыгнул…
Известие о секретном указе директора ФСБ – блокировать работу внешней контрразведки – не застало Воеводина врасплох. В связи с активизацией агентуры Вируса он ждал чего-то подобного, зная, что в нынешние времена закодировать можно почти любого человека, даже специально тренированного. Смущало только одно обстоятельство: Михал Вондлярский, сменивший на посту директора Джона Ву, ни словом не обмолвился, провожая спейсер «Ра» в поход к Омеге Кентавра, о своем решении. И вёл себя вполне адекватно, напоминая манерой поведения профессора математики. А ровно через сутки издал указ.
– Неужели его запрограммировали после старта «Ра»? – поделился Воеводин своими мыслями с Грымовым. – Или уже был зазомбирован, но сдерживался? Если так, то мы можем не дождаться Маккену.
– Не верю, – возразил Иван. – На базе Вондлярский был чист как стёклышко, мы проверили его «эолом».
– В таком случае Вирус нашёл способ завербовать его после отбытия космолёта.
– Если бы это случилось, мы бы уже потеряли базу. Но «Ра» мы не потеряем, весь экипаж проверен всеми мысленными способами. Никакой нановирус на его борт проникнуть не мог. Мы уже убедились, Знающие-Дорогу не имеют своей техники в нашем домене и не используют сверхвозможные технологии, они пользуются тем, что имеет человек. Поэтому шанс обнаружить любого агента у нас есть. Направим к Вондлярскому Руслана, пусть пощупает. Единственное, что меня тревожит, это утечка запрещённых средств психолингвистического программирования, всех этих разработанных в прошлом «глушаков», «болевиков» и суггесторов «удав» и «МГ». Я уже дал распоряжение проверить арсеналы тех стран, где такие средства имеются.
– Америка, Китай, Япония.
– Бразилия, Великобритания, Турция… то бишь Османский Халифат, Арабские режимы.
– Кроме этого нужно посмотреть частные фирмы, замеченные в разработке оружия или якобы занятые исследованием «новых актуальных мер воздействия на природу». Горюнов докладывал о визите в концерн «ОЭ», где испытали «Неуязвимого».
– И он же со своим начальником был на испытаниях слим-модулятора на тройном Кеплере.
– Вот-вот, такие фирмы особо опасны тем, что никому не подчиняются, не отчитываются и вполне способны создать какую-нибудь пакость. Вполне возможно, одна из них и разработала пси-генератор, программирующий нужных Вирусу специалистов.
– Проверю. Тут прорисовалась новая фигура – Хасим Хасид, полковник Погранслужбы Османского Халифата, командир отряда «Укры». Его отец – Хабир Хасид, акционер датского концерна «Оденс Эвентирпас», вторая фигура там после президента. Хасим ищет контакты с Ярославой Тихоновой, встречался с Русланом.
– Чего он хочет?
– Пока непонятно.
– Возьми на заметку.
Грымов умчался по делам, а Воеводин принялся изучать личные дела сотрудников, надеясь определить «слабое звено» – тех, кто мог поддаться искушению и начать работать на Вирус добровольно. Надо было максимально обезопасить структуру контрразведки от проникновения в неё агентов Знающих-Дорогу, так как речь шла не просто о провале какой-то единичной операции и даже не о безопасности России, речь шла о существовании человечества в целом… вместе со всей Вселенной.
Однако потрудиться спокойно удалось всего чуть больше часа.
Потом позвонил начальник базы «Сокол-14» на Умбриэле и доложил, что вернулся «Ра».
– То есть как это – вернулся? – не поверил Воеводин.
– Только что сел без вызова в режиме «инкогнито». Мы задействовали экстренное «мыло», ждём вас.
«Мыло» на жаргоне космолётчиков означало карантин, и возвращавшиеся из дальних космических рейсов корабли всегда проходили эту процедуру.
– Лечу.
Воеводин хватанул холодной минералки, не чувствуя её вкуса, активировал «спрут». Грымов отыскался через полминуты:
– Лечу на Умбриэль.
– Вечно ты меня опережаешь, – проворчал начавший успокаиваться Воеводин. – Постарел я, что ли?
– Да, старость не радость, – посочувствовал подполковник.