У каждого уважающего себя рассказчика есть такой коронный номер, который срабатывает безотказно в аудитории любого возраста, национального состава и интеллектуального уровня. У Ренаты – рассказчицы бесподобной, профессиональной, дипломированной – есть номер об Иде Абрамовне. Такой себе монолог еврейской тети. Опять же у каждого эстрадного номера есть эмоциональная вершина. Эмоциональная вершина в монологе Иды Абрамовны совпадает со звуковым, и даже сверхзвуковым пиком рассказа.
«…И он видит меня идти и говорит: «Ах, Ида Абрамовна-а-а-а-а-а-а!!!!!» Представьте себе самолет, разбегающийся на взлетной полосе, быстрее, сильнее, и – колеса отрываются от земли – взлет!!! Так голос Ренаты взмывает все выше, пронзительнее, громче… Ослепительное по сверхзвуковой своей силе «а-а-а-а-а-а-а-а!!!!» крепнет, набирает дыхание, сверлом вбуравливается в мозг, – длится, длится, длится…
Каждый раз я жду, что упадет люстра. Или взорвется осколками какой-нибудь бокал в шкафу. Или у кого-то лопнут барабанные перепонки.
Слушатели обычно застывают, окаменевают, как при смертельном трюке каскадера.
Любопытно, что и основной прием творчества Ренаты Мухи – касается ли дело «полномасштабного» стихотворения или какого-нибудь двустишия (от которого невозможно месяцами отделаться!) – заключается, условно говоря, в трюке.
В неожиданном повороте темы, эмоциональном сдвиге, словом, таком «повороте сюжета» – когда в конце второй строки на вас словно нахлобучивают шутовской колпак по самые уши, – что обескураженный читатель долго осматривается по сторонам, пытаясь понять – что с ним сотворили…
Жил Человек полнеющий…
Ну да, жил человек рассеянный на улице Басейной, и далее какой-нибудь рифмованный рассказ для детишек – что с этим человеком произошло и как надо, а как не надо юным читателям поступать…
А так вообще вполне еще.
Все! Это трюк. Вас одурачили. Вас показали вам. Вам показали вас. Причем всю вашу сегодняшнюю жизнь в двух строках, ваше самоощущение, настроение, грусть. При чем тут дети? Какие дети?!
Говорит Яйцо Яйцу:
– Не судите по лицу!
– Это что – детям?!
Это что, детям – постоянное питие: осетра – с утра, орла – из горла; игра в кости скелета со скелетом, радостная толпа, откачивающая героя-утопленника? (Вообще, воображаю – что мог бы написать про эти стихи какой-нибудь критик детской литературы советского периода.)
Могучее трюковое словесное воображение. Словесное изобретательство. Словесная эквилибристика под куполом цирка.
Тут каждое стихотворение – приключение с неожиданностями. Вот как в детстве сбегаешь из дома – на Борнео, на Мадагаскар, навсегда. А получается – до Второй Мелитопольской и до обеда. И в маминой панаме. Так что уж это – между нами, а то – полный конфуз.
Мудрое и лукавое мастерство Ренаты Мухи – в двух обескураживающе простых строках зашифровывать философские постулаты.
По пустыне шли Стада
И сгорали со стыда.
Что это, как не история вечно кающегося и вечно грешного Человечества?
Впрочем, вовсе не собираюсь я «тянуть одеяло» на взрослые проблемы нашего мира. Конечно, много у Ренаты стихов именно для детей.
Я могу слушать ее рассказы бесконечно. Они перемежаются стихами, в них бездна юмора, игры, лукавства и душевной щедрости. Но как истинный пироман, чье воображение пожирает вечная жажда пламени, я в конце вечера всегда прошу:
– Рената, а теперь про Иду Абрамовну, – и закрываю уши, потому что слушать колыбельную в исполнении Соловья-Разбойника под силу только самым отважным людям. Детям.
– Мне всегда очень нравились стихи Ренаты Мухи, но однажды в какой-то телевизионной программе минут на пять мелькнула она сама… и я просто остолбенела!
– Могу похвастать: у Ренаты есть обо мне два устных рассказа. Один – про то, как мы познакомились «вживую». Она живет в Беэр-Шеве, я – под Иерусалимом. В переводе на российские пространства это все равно что Севастополь и Екатеринбург. Но иногда я выступаю, появляюсь там и тут. Однажды меня пригласили выступить в Беэр-Шеве. Я и поехала с намерением непременно побывать у Ренаты Мухи.
Картинки по теме:
Так вот, это убийственно точный по интонации, хотя и придуманный от начала до конца устный рассказ – о том, как мы познакомились. С выкриками, вздохами, жестами, комментариями в сторону. Буквально все это я передать не могу, могу только бледно пересказать.
Итак, я впервые являюсь в дом, в «знаменитой» широкополой шляпе, с коробкой конфет и подвявшим букетом цветов, которые мне подарили на выступлении.
И вот папа Вадик (муж Ренаты – Вадим Ткаченко) расставляет стол, сын Митя что-то там сервирует… а Рената «делает разговор». Я при этом изображаюсь страшно культурной элегантной дамой, даже слегка чопорной. Кажется, даже в лайковых перчатках, которых сроду у меня не бывало.
Рената, которая волнуется и хочет «произвести на эту селедку впечатление», начинает рассказывать «про Гришку» (есть у нее такой уж точно смешной рассказ).
– И тут я вижу, что Динино лицо по мере повествования вытягивается, каменеет и теряет всяческое выражение улыбки. Я продолжаю… Рассказ к концу все смешнее и смешнее… Трагизм в глазах гостьи возрастает. Что такое, думаю я в панике, ведь точно смешно! Заканчиваю… И вы, Дина, замороженным голосом, сквозь зубы говорите: «Рената, какая же вы блядь!» – ничего для первого раза, да? А?! (Ее любимый выкрик: «А?!»)
И когда я так осторожно говорю, что в моем возрасте это, пожалуй, уже комплимент… и интересуюсь, чем, так сказать, заработала столь лестное… Дина сурово обрывает:
– Вы хотите сказать, что этот рассказ у вас не записан?
Я отвечаю – и этот, и все остальные.
Дина с каменным лицом: «Конечно, блядь!»
Самое смешное, что этот рассказ основан на моем действительном возмущении: каждый раз я – письменный раб, пленник кириллицы, – услышав очередной виртуозно детализированный, оркестрованный колоссальным голосовым диапазоном устный рассказ Ренаты Мухи, принимаюсь ругать ее:
– И это не записано?!
* * *
Второй рассказ – про то, когда я приезжаю в следующий раз, – еще более пикантный.
Вот Рената открывает мне дверь, и я спрашиваю с разгоряченным лицом:
– Рената, почему у вашего соседа яйца справа?
Якобы я ошиблась дверью, мне открыл сосед на нижней площадке, и он был в трусах. И что в этом вопросе якобы никакого криминала нет. Оказывается, все английские портные-брючники, снимая размеры, спрашивают клиентов: вы носите яйца справа или слева?..
…На другое утро я ухожу, цветы оставляю, конфеты забираю с собой…