Правда, в больших городах такое встречается не слишком часто – тех, кто ложно выдает себя за мага, настоящие маги карают жестоко и мучительно.
– Учитель!… учитель!… – наклонился над спящим Креол.
– Воды Энлиля и смердящая плоть Червя! – проскрежетал Халай, открывая глаза. – Как ты посмел меня разбудить, негодный щенок?! А ну-ка, помоги подняться!
Первое, что сделал старик, встав на ноги, – отвесил ученику звонкую пощечину и с силой наступил на кончики пальцев. Креол сохранял каменное лицо – успел усвоить, что жалобы и стоны Халая только распаляют.
– Учитель, к тебе явился некто Липит-Даган, – равнодушно доложил юноша.
– Что?! Соски Тиамат, проколотые Мардуком, почему ты не сказал этого сразу, щенок?! – вызверился старик, хватая Креола за ухо. – Хм-м-м… Я что, сегодня уже драл тебе уши?
– Нет, учитель, здесь тебя опередил мастер Ахухуту. Я доставил чаши, которые ты у него купил, они лежат в сенях.
– То-то оно так распухло… – проворчал Халай Джи Беш. – Этот проклятый горшечник, да сгниют его кости, умеет наказывать дерзких щенков, надо отдать ему должное… Хотя за свои чаши дерет втридорога, надо будет вскипятить ему кровь в жилах… Ладно, проваливай, да постарайся больше не попадаться мне сегодня… хотя стой! Ты приготовил урок?!
– Конечно, учитель.
– Тогда отвечай.
– Но учитель, Липит-Даган ждет… о-о…
На сей раз Креол все же не удержался от сдавленного стона – учитель нанес ему резкий удар в горло, целясь точно в кадык.
– Подождет, – сухо усмехнулся старый мучитель. – Отвечай урок, ничтожество!
Креол собрался с мыслями и торопливо забормотал, стараясь не обращать внимания на ужасную резь в горле:
Когда вверху не названо небо,
А суша внизу была безымянна,
Апсу первородный, всесотворитель,
Праматерь Тиамат, что все породила,
Воды свои воедино мешали.
Тростниковых загонов тогда еще не было,
Тростниковых зарослей видно не было…
– Достаточно! – резко оборвал его Халай. – Хорошо, начало ты, во всяком случае, знаешь. Вечером явишься в комнату свитков и прочтешь все целиком. Да берегись ошибиться хоть в одном слове, выползок поганого Кура!… Что ты замер кумиром, щенок?! Принеси мне тунику и набедренник, помоги одеться! Меня ждет знатный гость, а я теряю время с тобой, проклятым недоумком!
Все еще брызжа слюной и изрыгая ругательства, Халай Джи Беш спустился во двор, где его уже давно ожидали гости. Липит-Даган сидел на каменном табурете, неторопливо цедя ячменную сикеру, налитую рабыней. Его спутник устроился на бортике фонтана, с азартом ловя ртом падающие струи.
– Я тебя сегодня не ждал, зловонная отрыжка утукку, – пробурчал Халай, усаживаясь напротив Липит-Дагана. – Чего тебе?
– И тебе приятного дня, старая гнилая кадушка, – усмехнулся тот. – Халай, неужели у тебя не найдется доброго слова даже для старого друга?
Маг на миг задумался, а потом безразлично ответил:
– Нет. Говори, зачем пришел, и убирайся.
– Ты знаешь, зачем я пришел.
– Лжешь. Я ничего не знаю. Зачем ты лжешь?
– Дослушай, старый ишак. Помнишь наш разговор в месяце ше-гур-куд? Это было совсем недавно, даже твой высохший череп не мог позабыть его так быстро.
– А-а-а, так ты об этом… – пробурчал Халай, впервые поглядев на того, кто пришел с Липит-Даганом. – Это он?
– Это он.
Теперь туда посмотрел и Креол. До этого он полагал, что мальчишка, сопровождающий знатного вельможу, – всего лишь раб. Чернокожий, обритый наголо – в Шумере очень мало свободных авилумов с такой внешностью. Большинство черных здесь – рабы-кушиты, привезенные из-за моря или родившиеся от других рабов.
– Ты не говорил, что он кушит, – пробурчал Халай, с недовольством глядя на чернокожего подростка.
– Это потому, что он не кушит, – покачал головой Липит-Даган. – Ну, если быть точным, кушит, но только наполовину. Он сын моей дочери Лагаль.
– А кто отец?
– Раб из Куша, – скривился Липит-Даган. – Рожей мальчишка весь пошел в него – от матери у него только глаза.
– А-а-а! Незаконнорожденный ублюдок! – с каким-то злым удовольствием посмотрел на мальчишку Халай Джи Беш. – Мило, мило… Хотя ничего милого. Меч воителя Эрры, почему ты позволил этому куску дерьма жить?!
– Да, сначала я собирался отвезти его в пустыню и бросить на съедение гулям, – не стал отрицать Липит-Даган. – Но потом он сумел-таки убедить меня, что от него живого может быть польза… Шамшуддин!
Мальчишка торопливо обернулся. Его серые глаза испуганно выпучились, он мелко задрожал всем телом.
– Повелевай, господин, – робко пробормотал он.
– Покажи абгалю Джи Беш, что ты умеешь, – приказал дедушка.
Шамшуддин быстро закивал, выставил ладони запястьями вперед и ужасно напрягся. По эбеновому лицу полился вонючий пот, на лысой макушке вздулась синяя вена. Но результат последовал сразу же – каменный табурет начал медленно подниматься в воздух, повинуясь воле кушита-полукровки.
Креол аж зубами скрипнул от зависти – он-то сам пока ничем не отличается от любого другого мальчишки его возраста. А Халай Джи Беш с интересом погладил жиденькую бородку, глядя на висящий в воздухе табурет и трясущегося от напряжения Шамшуддина.
– Замечательно… – пробормотал он. – Этот черномазый выблядок где-то учился Искусству?
– В том-то и дело, что никогда и нигде, – покачал головой Липит-Даган. – Я до сих пор помню тот момент: Лагаль только что родила, младенец сосал ее грудь, я хотел забрать его, но он вдруг посмотрел на медную бусину, и та… взлетела ему прямо в ладонь. Жрица Инанны сказала, что из ребенка может получиться хороший маг, и я решил оставить ему жизнь…
– Замечательно, замечательно… Но странно. Странно… Уту, прозванный Шамашем, да точно ли его отец был человеком?! Быть может, это черномазое зловоние родилось от демона, джинна или инкуба?
– Не могу сказать наверное, но Лагаль клялась всеми Ануннаками, что ни с кем не сходилась, кроме того смазливого кушита, Бараки.
– Ха! Лживая девка!
– Халай, не оскорбляй мою дочь, – скрестил брови Липит-Даган. В его голосе зазвенела бронза. – Она жестоко огорчила мое сердце, но хотя бы из уважения к мертвым – спрячь свой гнилой язык поглубже!
– А, так она умерла… – проворчал маг. – Ну, пусть смилостивится над ней владычица Эрешкигаль… Но откуда же тогда у младенца мог взяться этот дар? Обычное дитя человеческое не может просто так взять и родиться с Искусством в крови, этому приходится учить, учить долго… Конечно, даже если она сказала правду, это еще ничего не значит – инкуб может сойтись с женщиной хоть во сне, та даже не узнает… Хм-м-м… Подожди, а отчего у него нет волос? Ты что, хотел посвятить его в жрецы?