Вот их обоих в свое время там и похоронили – только пролежали они недолго…
А отправлять их за девочкой Григорьев на самом деле, конечно, не собирался. Страшные они дюже – у Усачева кожи нету, все нутро как на ладони, а Гудков вообще скелет ходячий. Такие как в гости заявятся – сердечный приступ обеспечен.
Недавно как раз было дело – бомжик какой-то решил переночевать на кладбище, только прикорнул… а тут эти двое случайно на него набрели. И ведь плохого-то ничего не сделали – просто спокойной ночи пожелали. Вежливо. А только мужика того с тех пор не то что на кладбище – вообще в этих краях не видели. Ленинский, Железнодорожный да Октябрьский районы отныне за версту обходит – калачом не заманишь!
– А шкажи-ка, Прокоп, нет ли у тебя в доме какого-никакого колдунишки? – задумчиво спросил Григорьев. – Ну хоть шамого паршивенького? А то я б тебе кое-чем подсобил…
– Ну-у-у-у… – напряг память старый домовой. – Ну как тебе сказать, Демьян Федорыч… Есть одна… вроде бы как… ну, что-то вроде того… что-то наподобие… да…
… Ирина Прохорова не любила свою настоящую фамилию. Разве же это фамилия для ведьмы – Прохорова? Нет, клиенты знали ее исключительно как Лялю Звездную. Это ей казалось более звучным.
Хотя некоторые знакомые втихаря хихикали.
Всем желающим ее слушать Звездная представлялась цыганкой. И не просто какой-то там, а самой настоящей цыганской принцессой!
На самом деле, конечно, с этим народом ее ничего не связывало. И все это прекрасно понимали – очень уж трудно выдавать себя за цыганку, имея светлые волосы и типичное «рязанское» лицо.
Ляля зарабатывала на жизнь ведьмовством. Гадала на картах Таро, чертила гороскопы, снимала (и наводила) порчу и сглаз, привораживала и отвораживала, чистила ауру и карму, развязывала сакральные узлы, проводила спиритические сеансы… Ну, в общем, занималась всеми теми магическими фокусами, которые трудно проверить – вправду ли колдует или так, просто бормочет чего-то.
– Жизнь невозможно повернуть назад… – напевала гадалка, одной рукой раскладывая карты, а другой помешивая чай.
Со шкафа за ней наблюдали Прокоп и Венька. Ляля Звездная ни разу еще не замечала ни домового, ни гремлина. Не заметила и теперь.
– Квартирка готичная, – поковырял в зубах Венька. – Годиццо. Прикинь, старый, а я сегодня у Доктора Ливси в каментах нагадил!
– Где? Чего? Зачем? – тупо заморгал на него Прокоп. – Ты чего несешь, Венька?
– Кисакуку! – пощелкал сморщенными пальцами гремлин. – Это оффтопик. Не мог не поделиццо радостью.
– Какой еще радостью?
– Старый, учи албанский. Гадить в каментах – это моя профессия. Больше скажу – призвание. Я же гремлин! Как говорится – погадил, и спи спокойно. А Доктор Ливси – самый тысячный тысячник, ему гадить особенно почетно! Понелнах, старый?!
– Венька, не отвлекайся! – дернул его за плечо Прокоп.
– Да кто отвлекаеццо?! Ужоснах!
– Ну раз не отвлекаешься, так иди и работай! Помнишь, что делать?
Венька кивнул и спрыгнул со шкафа. Крохотная зеленая фигурка, сплошь покрытая бородавками и рытвинами, метнулась по полу и исчезла в коридоре. Через несколько секунд задребезжал дверной звонок.
Звездная оживилась – в гости к ней захаживают исключительно клиенты, а клиенты обычно означают деньги. Она поднялась со стула, накинула цветастую шаль (по ее мнению – такие носят все цыганки), и отправилась открывать.
Прокоп тут же скользнул вниз, вскарабкался по ножке стола и сыпанул в чай щедрую горсть земли. Самой обыкновенной земли. Торопливо размешав ее собственным пальцем, он помчался обратно к укрытию. И вовремя – хозяйка квартиры уже возвращалась, сердито ворча на проклятых мальчишек, которым делать больше нечего, кроме как хулиганить под дверями.
Вслед за гадалкой вернулся и Венька. Они с Прокопом показали друг другу знак «ОК», и домовой утопал в спальню, а гремлин юркнул под плинтус, ныряя этажом ниже.
Ляля Звездная выпила испорченный чай. Правда, недовольно морщилась, не понимая, что случилось и почему вкус такой отвратный, но все же проглотила почти половину этой гадости, прежде чем решила, что лучше будет заварить свежего.
– Кха! Кха! – закашлялась бедная женщина, с трудом поднимаясь на ноги. – Заварка, что ли… кха! Кхе-кх-кха!!! Господи…
Через несколько секунд она упала на пол, корчась от боли. Белки глаз выкатились, из уголка рта сочилась желтоватая слюна, пальцы царапали дорогой ковер. Тем временем в спальне что-то звякало – это Прокоп перебирал заначку Ляли Звездной. Самозваная цыганка скопила довольно много всевозможных ингредиентов на все случаи жизни.
Правда, применять их не умела совершенно.
– Совиные когти… – бормотал Прокоп, роясь в груде заплесневелой дряни. – Ага, есть… Ослиное сало… вот оно…
– Еще шарфик нужен, вязаный… – гулко пробасили сзади.
Там стояла Ляля Звездная. Очень неуверенно, пошатываясь, едва не падая. Рот по-прежнему полуоткрыт, и из него сочится слюна, руки болтаются, словно плети, а глаза едва не вылезают из орбит.
– Здравствуй, Демьян Федорыч, – обернулся Прокоп. – Ну как обновка? Не жмет?
– Тесновато… – проворчала гадалка, неестественно двигая челюстями. – Худущая-то какая… Каблуки эти… как они на них ходят?!
Хозяин Кладбища, занявший тело Ляли Звездной, решительно сорвал туфли на шпильках, отбрасывая их прочь. Удалось ему это только со второй попытки – в первый раз он схватил только воздух рядом со ступнями. Чужое тело пока еще повинуется не в полной мере – со стороны несчастная гадалка напоминает марионетку, управляемую нетрезвым кукловодом.
– Неудобно… – пожаловался Григорьев. – И дар у этой тетки совсем крохотный… Все равно что нулевой – дубовая колода и то бы лучше колдовала… Ты получше мне никого не нашел?
– Прости, Демьян Федорыч, у нас в доме она одна такая… Ну ты теперь хоть не шепелявишь.
– Конечно… – проворчал Хозяин Кладбища устами Ляли Звездной. – Попробовал бы сам говорить языком, которого, строго говоря, и нету вовсе… После такого любой… ладно, черт с ним… У меня времени мало – часиков шесть, не более… Пока не растворится…
Прокоп подсыпал гадалке в чай земли с могилы Григорьева. Причем перемешанной с его же прахом. После того, как эта бурда оказалась внутри несчастной женщины, Хозяин Кладбища получил возможность втиснуться в ее тело. И немедленно этим воспользовался.
Но времени у него действительно немного – этот фокус кратковременный, могильная земля быстро перестает действовать.
– Давай-ка поторопимся, – засучила рукава гадалка.
– Да, Демьян Федорыч, ты уж поспешай, скоро выходить… – обеспокоенно посмотрел на стенные часы Прокоп.
В квартире Скворцовых тем временем творилось черт знает что. По стенам низвергались могучие потоки, из всех кранов хлестали настоящие фонтаны, унитаз бурлил подобно джакузи, холодильник плевался, словно настоящий гейзер…