— На меня уже и так нападают, что в ночь выборов я надела костюм от Шанель. Одна мрачная маленькая аппаратчица с Миллбанк в бордовом брючном костюме из «Принсиплз» сказала, что я должна поддерживать британскую моду.
Я постарался ее утешить:
— Ты принцесса Ди палаты общин, Пандора. Ты обязана служить таким же примером, как и она .
В трубке раздался щелчок зажигалки.
— Слушай, — скупо проговорила Пандора, — может, принцессу Ди и заставляют носить эту уродскую Кэтрин Уокер, но сумочки-то у нее по-прежнему от Эрме.
Я понятия не имел, о чем она говорит (у меня все сильнее крепнет убеждение, что люди общаются посредством какого-то тайного шифра, от которого мне забыли дать ключ). Спросил, что будем делать с нашими родителями. Пандора рассмеялась:
— Можно швырнуть мою мать и твоего отца в объятия друг к другу, пускай влюбятся. У обоих проблемы с душевным здоровьем.
— И оба отвратительно одеваются, — рассмеялся я в ответ.
Спросил Пандору, нельзя ли нанести ей визит в палату общин.
— Я занята составлением своей первой речи, — ответила она.
Спросил, на какую тему она собирается выступать.
Пандора сказала:
— Тебе это неинтересно, Адриан.
Но я был настойчив:
— И все-таки.
— Рекапитализация обанкротившихся производств, — ответила Пандора.
И она была права. Мне это неинтересно.
Среда, 21 мая
Незадолго до подачи обеда в забитый до отказа ресторан нагрянула Ким Дикар. Она перевернула столик, на котором развозили жаркое из капусты и картофеля, и стала швырять в полки бара бутылки с соусом «Эйч-пи» (едва не задев голову Найджела Демпстера, репортера из «Дэйли Мэйл»). Вызвали полицию, но к ее приезду Ким уже ретировалась прочь, проверещав напоследок:
— Вот что я думаю о вашем ё… запрете!
Дикар ходил мимо столов и ворчал:
— Вот что получается, когда женишься на женщине из черни.
Похоже, его нисколько не беспокоило, что в зале присутствуют несколько представителей черни — члены лейбористского правительства и высокопоставленный профсоюзный деятель.
Четверг, 22 мая
Сегодня «Чернь» заполонили стаи репортеров из бульварных массмедиа, среди них затесался журналист из «Телеграф», ведущий рубрику новостей города Питерборо. Писаки, несомненно, рассчитывали урвать жареных фактов о вчерашнем нападении Ким Дикар, которая попала в рубрики светской хроники большинства утренних газет:
ДИКАРСКОЕ НАПАДЕНИЕ
Ким Дикар, отдельно проживающая четвертая жена Питера Дикара (ресторатора и второго сына графа Босуэлла), несказанно поразила вчера публику, обедавшую в принадлежащем Дикару модном заведении «Чернь». В несколько взвинченном состоянии миссис Дикар ворвалась в зал, нарушив предписание суда не приближаться к этой элитной забегаловке, и крикнула съежившемуся от страха мужу: «Я все знаю о тебе и Ивонне Трамп, маленький грязный ссык…».
Миссис Дикар, в девичестве Ким Дидкотт, модный в недавнем прошлом флорист, покинула ресторан, рыдания под утешающие слова одного из членов персонала, который так прокомментировал инцидент: «Как сказал граф Толстой, каждая семья несчастлива по-своему».
Сегодня Дикар выстроил нас и потребовал немедленно назвать имя члена персонала, который утешал «эту бешеную сучку».
Никто не произнес не слова, хотя на кухне все знают, что я уже одолел четверть «Войны и мира».
Известия от Белинды из «Румяной корочки» — нет
Ответ от мисс Делии Смит — нет
Алкоголь — нет
Сигареты — нет
«Опал фрутс» — 4 пакетика
Лекарства — 1 парацетамол
Кишечник — большой выхлоп газов
Потенциальная лысина — стабильна.
Активность пениса — 5/10
Пятница, 23 мая
Еще один пассаж из рубрики светской хроники «Дейли мэйл»:
Установлена личность вчерашнего эрудита, прокомментировавшего прискорбные обстоятельства распадающегося брака супругов Дикар. Это Адриан Альберт Моул (тот, который Дерьмо), шеф-повар ресторана «Чернь». Источник, пожелавший остаться неназванным, сообщил: «В промежутках между подачей блюд он читает русскую литературу».
Однако сорока принесла на хвосте, что Адриан, возможно, не задержится в «Черни». Этим молодым человеком всерьез заинтересовалась компания Зиппо Монтефьори «Румяная корочка», и мистер Моул готов пополнить растущую гвардию телекулинаров.
Суббота, 24 мая
Сегодня утром спустился на кухню и обнаружил Дикара развалившимся на стуле рядом с разделочным столом. Дикар сказал, что сидит с трех часов ночи, еще он сказал, что очень любит свою Ким. Я спросил, что явилось толчком для распада брака, и он смахнул слезу.
— Я оплатил ей десятинедельные курсы красноречия, — сказал он. — Ну не мог я выносить каждое утро на соседней подушке этот эссекский выговор.
Дикар содрогнулся, словно выговор его жены был физическим объектом: мерзким насекомым, ползущим по простыне.
— Она меня обобрала, Адриан, — сказал он. — Она прогуляла все уроки красноречия, все до единого. Попросила свою подругу Джоанну Ламли объяснить коротенько, как надо правильно говорить.
— На что же она потратила деньги? — поинтересовался я.
Вместо ответа Дикар зарыдал, как маленький ребенок. Я похлопал его по трясущимся плечам.
— Я дал ей на эти ё… уроки тысячу фунтов, — всхлипнул он, — ё… тысячу фунтов. И знаешь, на что она их спустила?
— На обувь? — попытался угадать я.
Дикар замотал головой.
— На любовника?
— Не-ет.
— На кокаин?
— Нет! — проревел он. — Хуже! — Опустил голову и прошептал: — Она пожертвовала их этим ё… лейбористам!
Разве кого-нибудь обманывали столь нагло?
Теперь понятно, почему Джоаннне Ламли пожизненно запретили доступ в «Чернь».
Воскресенье, 25 мая
Троица
Воспользовался глубоким горем Дикара, чтобы попросить отгул.
Он сказал:
— Валяй. Хочешь проведать сынка-полукровку?
Я ответил:
— Нет, я хочу проведать только моего сына.
— Не знал, что у тебя двое, — пробормотал он.
Я решил объяснить этому заблудшему человеку, что к чему.
— Он для меня не «сынок-полукровка». Его зовут Уильям.
Дикару не мешало бы записаться на курсы расовой терпимости. Надо будет ему как-нибудь предложить. Его предрассудки представляются мне весьма оскорбительными. Он такой же, как все аристократы. У всех аристократов врожденные психические и сексуальные отклонения. Их всех надо поставить к стенке в собственных поместьях и если не расстрелять, то по крайней мере… заставить почувствовать себя очень некомфортабельно.