– Леш, я честное слово не могу. Ну пожалуйста, – взмолилась Настя, – не заставляй меня. Только продукт переведешь.
– Надо, старушка, надо. Ты ведь сама понимаешь, что надо, а капризничаешь. Если ты сейчас не поешь, завтра у тебя будет кружиться голова, это сто раз проверено. Иди мой руки.
Настя стала медленно и неловко подниматься со стула, опираясь одной рукой о стол, а другой держась за спину.
– Это еще что такое? – Алексей тут же вскочил, чтобы помочь ей. – Опять тяжести таскала?
– Нет, честное слово, ничего тяжелого не поднимала. Продуло где-то, наверное.
– Господи, Аська, ну когда ты станешь человеком? – простонал он. – Когда ты научишься не делать то, чего делать нельзя, и делать то, что нужно? Когда ты начнешь следить за тем, чтобы не сидеть на сквозняках, а? Ну сколько раз можно спотыкаться на одном и том же месте? Что ты стоишь, двигай в сторону ванной, ты же руки мыть шла.
– А ты не ругайся на меня, а то я от ужаса забываю, что собиралась делать. Я тебя боюсь.
Настя наконец выпрямилась и пошла в ванную. Намыливая руки, она смотрела на свое отражение в зеркале, висящем над раковиной. Лешка прав, он всегда прав, потому что он намного умнее и рассудительнее ее самой. Можно, наверное, как-то так организовать свою жизнь, чтобы свести возможные неприятности к минимуму. Не поднимать ничего тяжелее трех килограммов, потому что уже лет восемь у нее после травмы болит спина. Не сидеть на сквозняках. Не позволять сыщицкому азарту брать верх над нормальными человеческими чувствами. Можно сосредоточиться и направить все умственные усилия на то, чтобы не наступать дважды на одни и те же грабли. Правда, граблей таких по жизни раскидано великое множество, но есть же люди, которые умеют как-то так напрячься и все эти грабли держать в поле зрения. Неужели она, Настя Каменская, не сможет этого? Да наверняка сможет. Но, с другой стороны, если все интеллектуальные силы бросить на борьбу с граблями, то ни на что другое их уже не останется. Ни на работу, ни на дружбу, ни на любовь, ни на хобби. Ни на что. Смертельная скука. Нельзя даже развлечься тем, чтобы получить в очередной раз по лбу черенком от граблей. Прекрасный писатель Богомил Райнов назвал это «Большой скукой», правда, имел он при этом в виду тихое пребывание в могиле, но жизнь, направленная на борьбу с граблями, по эмоциональной насыщенности мало чем отличается от могильного покоя.
* * *
Алла Стрельникова уже легла, но сна все не было. Сегодня она ночевала одна, как, впрочем, и вчера, и позавчера. Ее любовник уехал по делам бизнеса почти неделю назад, и Алла воспользовалась неожиданной передышкой, чтобы немного отдохнуть от него и выспаться. Она очень дорожила каждым часом сна, потому что была уже в том возрасте, когда недостаток отдыха наутро выступал на лице вялостью кожи, морщинками и отсутствием свежести.
Всегда, когда она оставалась ночью одна, Алла думала о Володе, о своем муже, с которым прожила два десятка лет и вырастила сына. Почему так получилось? Он всегда изменял ей, с самого первого года совместной жизни, она это знала точно, но никогда не ставила перед собой задачу «поймать» его, уличить. Зачем? Он был хорошим мужем и хорошим отцом, приносил в дом деньги и систематически исполнял в постели супружеский долг, кроме того, он был красив, обаятелен и удачлив, и все подруги завидовали ей, Алле Стрельниковой. Почему вдруг на двадцать первом году совместной жизни ей взбрело в голову уличить его в неверности? Глупость какая-то! Для чего она это сделала? Пошла на поводу у собственного гонора, который коварно шепнул ей: «Хватит позволять делать из себя дурочку, тебе уже сорок два, дай ему понять наконец, что ты не ребенок, которому можно безнаказанно вешать лапшу на уши. Дай ему понять, что ты всегда знала про его измены, но молчала, потому что ты умная и хорошо владеешь собой. Пусть он начнет тебя ценить и уважать. После двадцати лет супружества никуда он не денется».
Алла пошла на поводу у коварного внутреннего голоса и, как оказалось, сделала роковую ошибку. Стрельников, правда, предпринял слабую попытку отвертеться, но Алла приперла его к стенке неопровержимыми доказательствами, и ему ничего не оставалось, как признаться в своем романе с Любой. Но торжествовать победу Алле не пришлось. Признавшись, Стрельников тут же собрал чемодан и ушел. Как оказалось, навсегда. Он был свято уверен, что все двадцать лет жена ничего не знала о его любовных похождениях. Оставаться мужем женщины, которая, как выяснилось, знала практически все, он не мог. А вот если бы она и на этот раз смолчала, никакой Любе не удалось бы разлучить их. Эту сторону его характера Алла не учла, вероятно, потому, что просто о ней не знала. Не было возможности узнать.
После ухода Владимира Алла побесновалась месяца три-четыре, потом нашла, что все, в сущности, к лучшему. Ей осталась прекрасная квартира и давно обжитая ухоженная дача, она – красивая женщина в самом расцвете, от поклонников отбоя нет. И у нее есть дело, которое она делает и которое ей интересно. Правда, дело это практически неприбыльное, славу оно, конечно, приносит, но, увы, не деньги. Так что с деньгами возникли некоторые проблемы. Но очень скоро они разрешились. Все-таки Стрельников – настоящий мужик в самом лучшем смысле этого слова, не зря Алла прожила с ним два десятка лет и готова была прожить еще столько же. Стрельников – это Стрельников. После первого же робкого намека Аллы на финансовые затруднения он стал регулярно давать ей деньги, причем много и без всяких дополнительных просьб и напоминаний. Какая же она все-таки дура, что спровоцировала разрыв! За Володей она жила как за каменной стеной.
Но ничего, она и любовников себе стала выбирать таких, чтобы не хуже Стрельникова были. Пока ей это удавалось. Правда, непонятно, что будет с деньгами, если Володя вступит в официальный новый брак…
Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть и подскочить в постели. Алла нащупала выключатель ночника, зажгла свет и сняла трубку.
– Ну что? – прошелестел в трубке незнакомый и какой-то далекий голос. – Довольна?
– Кто это? – внезапно осипшим голосом спросила Алла, потом откашлялась и повторила уже громче: – Кто это говорит?
– Милочки больше нет. Теперь и Любочки больше нет. Обе сучки, отнявшие у тебя Володю, умерли. Хорошо, правда? Ты ведь к этому стремилась, Алла? Ты этого хотела? Именно это ты видела в своих самых сладких снах. Об этом ты мечтала одинокими ночами, когда твоего мужика не было рядом. Ты всегда любила Володю, ты никогда не переставала его любить, и все это время ты мечтала о том, чтобы он вернулся. А эти сучки молоденькие мешали тебе, они держали его своими цепкими ручонками, своими жадными губами и длинными стройными ногами. Они мешали тебе, и вот теперь их нет. Они умерли. Обе. Хорошо, правда? Ты рада, Аллочка? Ну скажи, дорогая моя, ты рада?
– Замолчите! – завопила Алла в трубку. – Что за бред?! Кто это?!
– Это я, Аллочка, это я, дорогая моя.
– Кто – я?