– Анна Георгиевна, – повысил голос следователь, – не заставляйте меня повторять то, что я уже говорил. В этом кабинете исполняются мои приказания, а не ваши пожелания. Прошу извинить.
Анна вышла, гордо подняв голову и нарочито громко стуча высокими каблуками модных осенних сапог. Следом за ней оперативник вывел Сашу Стрельникова.
– Ну что ж, господа хорошие, – негромко сказал Ольшанский, – теперь, судя по всему, у нас начинается тот разговор, ради которого я вас всех сюда пригласил. Начнем.
О том, что Виктор изменяет матери, Наташа знала давно, задолго до того, как Дербышев ушел из их семьи. Она была нахальной, любопытной и дурно воспитанной девчонкой и никогда не гнушалась тем, чтобы залезть в чужой карман или чужую сумку. Не с целью кражи, Боже упаси, она никогда не брала чужого. Ей было интересно. Наташа Цуканова обожала чужие секреты и самым любимым ее занятием было подсматривать и подслушивать, а также при возможности читать чужие письма. Ей было семнадцать, когда она впервые обнаружила в карманах Дербышева бумажку с именем и адресом какой-то женщины. Разумеется, она не смогла удержаться, чтобы не поехать и не проследить за ней, за этой бабенкой, чей адрес носит в кармане муж матери. И увидела, что «бабенка» встречается с Виктором. С тех пор любовные похождения «отчима» стали предметом ее пристального и неусыпного внимания.
Свою мать Наташа любила безумно, поэтому ничего ей не говорила. Но с каждой новой приятельницей Дербышева ненависть в ее душе росла и крепла. Надо же, мама так любит этого ублюдка, даже сына назвала в его честь, а он… Сволочь. Подонок. В один прекрасный момент количество, как и следует из законов философии, перешло в качество, и ненависть из сжигающего душу чувства переросла в руководство к действию. Общие контуры замысла созрели быстро, и Наташа Цуканова занялась бодибилдингом. От природы данные у нее были очень хорошими, и через год она обросла такой мускулатурой, которой можно было только позавидовать.
Она была очень способной девушкой, без труда закончила институт, освоила экономику, программирование и два иностранных языка. Хорошо оплачиваемую престижную работу ей удалось найти легко. Но свои интеллектуальные способности Наташа делила между учебой (впоследствии работой) и вынашиванием плана сживания ненавистного Дербышева со свету. Она придумывала множество вариантов, но от исполнения ее удерживало только одно: мать. Мама так любит его. Она без него не сможет жить.
Так и оказалось. Очередное увлечение «этого козла», как про себя называла его Наташа, привело к разрыву с Надеждой. Мать, и без того неуравновешенная и склонная к длительным депрессиям, совсем сдала. Она по-прежнему ходила на работу и заботилась о детях, но в ней потух тот огонек, который некоторые называют желанием жить. Надежда перестала следить за собой, часами могла сидеть, уставившись в одну точку и не реагируя на присутствие сына и дочери, подолгу тихонько плакала. А потом случилось то, что случилось. Жизнь без Дербышева оказалась для нее невыносимой.
Теперь руки у Наташи были развязаны. Она не торопилась. Ведь она ждала столько лет. Пусть месть будет медленной и мучительно-сладкой. Пока она обдумывала очередной вариант, связанный в том числе и с новой любовницей Дербышева, ради которой он бросил мать, ситуация изменилась. Виктор и с этой женщиной расстался. Теперь у него не было более или менее постоянных подруг, он их менял так часто, что Наташа не успевала подстроиться. Все это время она старательно изображала приветливость и дружелюбие по отношению к Виктору, чтобы иметь возможность с ним общаться и «держать руку на пульсе».
Наконец она придумала, как и что нужно делать. Подобрала ключ к его абонентскому ящику и стала внимательно следить за поступающей корреспонденцией, выискивая наиболее подходящую кандидатуру для первого захода. Заходов, по замыслу Наташи Цукановой, должно быть несколько. Чтобы уж наверняка, и желательно под высшую меру. Идею принять облик гомосексуалиста ей подсказал один детективный роман. В нем молодая женщина при совершении преступления переодевалась в мужскую одежду, а свидетели, видевшие ее, говорили, что «парень был какой-то странный, вроде гомик». Именно это натолкнуло книжного следователя на мысль о том, что это был не парень-гомосексуалист, а переодетая женщина. Наташа творчески переработала интересную находку. Женщину, выдающую себя за обычного мужчину, разоблачить легко. Женщину с развитой мускулатурой и перевязанной специальным бандажом грудью, прикидывающуюся гомосексуалистом, разоблачить куда труднее. Гладкую женскую кожу невозможно спутать с кожей мужчины, даже если он только что побрился. Наложить на лицо толстый слой крем-пудры, выдавая себя за гомосексуалиста, – и все будут думать, что под пудрой сизая от бритья кожа. Мужская, а не женская. И свободная сорочка с гофрированными складочками, скрывающая очертания фигуры и небольшую от природы грудь, окажется вполне к месту. И женственность движений никого не удивит. И манерный писклявый голос покажется вполне естественным. Да, чем дольше она раздумывала, тем больше уверялась в том, что под обликом женственного мужчины спрятаться легче всего.
Она регулярно отслеживала дамочек, посылающих письма Дербышеву. Забирала из его ящика корреспонденцию, ездила по адресам, выслеживала женщин, желающих познакомиться с Виктором, наводила о них справки. Но все они не подходили для ее замысла, и Наташа возвращала письма на место. Ей хотелось найти настоящую развратную стерву, идущую на поводу у своей похоти и ищущую легких развлечений. Такую же, как сам Дербышев. А ей попадались приличные интеллигентные дамы с несложившейся личной жизнью. При всей своей жестокости у нее на таких рука не поднималась. Ведь она знала, что должна будет убить.
Наконец ей в руки попало письмо Людмилы Широковой. Выслеживая ее, Наташа увидела рядом с Широковой человека, лицо которого показалось ей знакомым. Красивый, хорошо одетый мужчина лет сорока пяти – сорока семи. Через несколько минут она вспомнила, где видела его. На фотографии. На той самой фотографии, из-за которой мама однажды чуть не поссорилась с Дербышевым. Наташа всегда подслушивала, в этом удовольствии она себе отказать не могла, потому и знала, что один из тех, кто запечатлен на этой фотографии, – ее отец. Она несколько раз пыталась выяснить у матери, кто же был ее отцом, но мать реагировала на вопрос болезненно, замыкалась в себе, начинала плакать, и у Наташи сердце разрывалось от жалости к ней. Любопытство было очень сильным, но любовь к матери оказалась сильнее, и Наташа не сочла возможным быть настойчивой. А потом, во время бурного объяснения мамы и Дербышева, она узнала, как все произошло. Узнала, но виду не подала. Просто приняла к сведению и запомнила. И с тех пор часто, когда никого дома не было, доставала альбом и подолгу всматривалась в снимок. Кто-то из них – ее отец. Но кто? Кто?
И вот он, один из тех, рядом с сучкой, которая пользуется услугами бюро знакомств и ворует чужих мужей. Дрянь. Похотливая гадина. И этот красавчик такой же, наверное. Надо же, столько лет прошло, а он почти не изменился, просто удивительно. Сама Наташа никогда бы не поверила, что можно узнать незнакомого человека по фотографии, сделанной четверть века назад. Но сомнений нет, это совершенно точно он.