Было видно, что его задели ее слова. Но Джулии почему-то не было радостно.
Он на секунду замялся, а потом тихо спросил:
— Ты хоть когда-нибудь меня простишь?
— Я давным-давно тебя простила. Но это не значит, что я забыла. — Джулия развернулась и пошла прочь.
Но она слышала, как он проговорил ей вслед:
— И я не забыл, Джулия.
В шестнадцать лет Джулия была такой несчастной, что ей иногда не хотелось жить. Это копилось годами, мало-помалу: трудности подросткового возраста, женитьба отца, ее безответная любовь к самому красивому мальчику в школе, ей катастрофически не повезло попасть в один класс с Далси Шелби. И все-таки до старшей школы у Джулии были друзья. И она всегда хорошо училась. Она умела справляться. Однако постепенно ее одолела депрессия — накрыла ее с головой, словно тяжелое душное одеяло. К началу десятого класса Джулия уже даже и не пыталась тягаться с мачехой, Беверли. Она покрасила волосы в ярко-розовый цвет и густо красила глаза черным — это были попытки побороть давящее ощущение, что она исчезает. Подруги стали ее избегать, а сама Джулия сделалась замкнутой и угрюмой, но ей уже было все равно. Она бы с радостью отказалась от всех подруг, лишь бы папа просто взглянул на нее.
Но все было напрасно.
Иногда она слышала, как Беверли говорила отцу, чтобы он не обращал внимания. Это просто этап взросления, и Джулия скоро его перерастет. И папа, конечно же, делал именно так, как говорила Беверли.
А потом Джулия начала резать руки.
Ее горечь и ненависть к себе проявились внезапно. Это случилось в школе, на уроке истории. Мистер Хорн, их учитель, что-то писал на доске. Джулия, как всегда, сидела на задней парте, а Далси Шелби — впереди нее, через две парты. Джулия оторвалась от тетрадки, в которой чертила каляки, подняла глаза и увидела, что Далси что-то шепнула своей соседке по парте, а потом что-то достала из сумки. Через пару секунд маленькая баночка порошка от блох прокатилась по проходу и остановилась у ног Джулии.
Далси и ее подруги рассмеялись, и мистер Хорн обернулся к классу.
Он спросил, что за смех, но никто из ребят не сказал ни слова. Джулия сидела, опустив глаза, и смотрела на баночку, прикасавшуюся к носку ее ботинка, подделки под «Доктора Мартенса».
Мистер Хорн повернулся обратно к доске, и как только он встал спиной к классу, Джулия взяла остро заточенный карандаш и провела им, как ножом, себе по руке. Поначалу она даже не поняла, что происходит. Она просто смотрела, как на красной полоске на коже набухают капельки крови — смотрела со странным чувством ублаготворения, освобождения.
Сначала все происходило почти наобум. Джулия резала руки любым острым предметом, попадавшимся под руку. Но очень скоро это стало обдуманным, и Джулия перешла на бритвенные лезвия, которые прятала у себя под матрасом. Каждый раз, когда она резала себе руку, это было прочувствованно и волнующе, словно некая сила вырывала ее из зияющей пасти небытия обратно в жизнь. Она начала что-то ощущать. Она вспомнила, что это такое, когда тебе хорошо. В какой-то момент она поняла, что не может остановиться, что не проходит и дня, чтобы она не порезала себя хотя бы раз. Но ей было уже все равно. По-настоящему все равно. Очень скоро ее руки от кисти до локтя покрылись паутиной шрамов и струпьев, и даже в самые жаркие дни она ходила в рубашках с длинным рукавом.
Отец и мачеха Джулии узнали об этом лишь через несколько месяцев после того, как все началось. Первой шрамы увидела Беверли. Однажды утром, когда Джулия вышла из душа и вытиралась полотенцем, мачеха постучала в дверь ванной и, не дожидаясь ответа, вошла.
— Не обращай на меня внимания. Я только возьму свои щипчики…
Она умолкла, увидев голые руки Джулии.
В тот вечер, когда папа вернулся с работы домой, он пришел в комнату Джулии. Вид у него был измученный и встревоженный, и он говорил с Джулией осторожно, как будто ему не хотелось давить на нее своим присутствием. Он спросил, что не так, и Джулию это обидело. Неужели ему самому не понятно?
Скоро закончился десятый класс, и отец с Беверли не выпускали Джулию из вида все лето. Вместо того чтобы радоваться — ведь она наконец-то добилась желаемого, — Джулия возненавидела их за то, что ей не дают делать единственную вещь на свете, от которой ей по-настоящему хорошо.
Все лето превратилось в одно сплошное противостояние. Дошло до того, что Джулия с нетерпением ждала начала учебного года, чтобы хоть как-то сбежать из дома. Пусть даже в школу. Тем более что в школе она снова увидит Савьера. Красавца Савьера. Но буквально за несколько дней до 1 сентября отец сказал Джулии, что отправляет ее в новую школу. Специальную школу-интернат для проблемных подростков. Он сказал, что уже завтра отвезет ее в Балтимор. Он сообщил ей об этом за день. Всего за день. Он все решил у нее за спиной!
В ту ночь она выбралась из дома через окно прачечной и убежала. Если она не нужна отцу — ладно, она это переживет. Но не поедет ни в какую дурацкую школу-интернат. Проблема была лишь в том, что Джулия не знала, куда ей идти. И поэтому пошла на свое любимое место, на трибуны у школьного стадиона.
Она просидела там не один час, а потом неожиданно объявился Савьер. Было уже очень поздно, далеко за полночь, но это и вправду был он. Луна светила ярко, а Савьер был в белых шортах и белой рубашке, поэтому даже с заднего ряда трибун Джулия хорошо видела, как он идет по беговой дорожке вокруг футбольного поля.
Она не шевелилась и поэтому так и не поняла, что заставило его взглянуть наверх. Но он поднял глаза, и у Джулии перехватило дыхание, как это случалось всегда, когда она видела его в школе.
Они долго смотрели друг на друга. А потом он поднялся на трибуну.
Савьер ни разу не подходил к ней, хотя часто поглядывал на нее в школе. На самом деле на нее поглядывали очень многие — само по себе это было вполне обычно. Но Савьер смотрел на нее так, будто специально искал ее взглядом. Джулия иногда думала, она потому и питала к нему эти странные чувства, что, как ей казалось, он не просто смотрел на нее, но действительно видел.
Он подошел и встал рядом.
— Можно я тут присяду?
Она пожала плечами.
Он сел и какое-то время просто сидел рядом с ней и молчал.
— Ты часто ходишь сюда по ночам? — наконец спросил он.
— Нет.
— Я так и подумал. Я все лето сюда хожу, каждую ночь. Но ни разу тебя не видел. А в школе мы видимся часто. — Про себя Джулия удивилась, с чего бы Савьеру ходить по ночам на школьный двор. Но она слишком разнервничалась и не стала спрашивать. — Ты, кстати, готова к началу учебного года?
Она резко поднялась на ноги. Когда он так близко, у нее сразу делалось светлее на сердце. Весь мир становился светлее от того, что в нем есть Савьер. Но это была лишь иллюзия.
— Мне надо идти.