— Я не вернусь, Марик, — сказала Ирина, — и наверное, никогда уже. У меня теперь все здесь: Ванька, девочки, Третий вон, — она кивнула головой на кобеля, и тот радостно заизвивался вокруг хозяйки, — да и родители. Там тоже скоро уже. — Она посмотрела на мужа так, что он понял — все так и есть, все так и будет, и добавила: — А ты езжай, тебе нужно свой собственный мост достраивать, я знаю, что иначе для тебя нельзя. — Она знала, а сам Марик — нет.
Он улетел на другой день, не встретившись ни с кем больше, сделав только прощальные звонки. Уже находясь в воздухе над Атлантикой, он понял вдруг, что так и не побывал в доме сына и не посмотрел на внучек: ни на старшую Нину, ни на младшую Сару.
А еще почти через неделю, дождавшись девятого дня, в американский Техас тем же рейсом улетал Максим Ванюхин. Потому что нужно было жить дальше и дальше учиться: снимать пейзажи, портреты и натюрморты. А еще, потому что там ждала его Лариса Циммерман.