Но настоящее счастье наступило тогда, когда у сына родился мальчик. Лариса увидела внука и едва удержалась на ногах. Внук был копией Петра, его продолжением, его кровью, его дыханием. И внешне, но что важнее – внутренне. Хороший, открытый, добрый мальчик. Обаятельный, смелый. Лариса дышать боялась на внука. Любила его безумно, так, как никого никогда не любила. И теперь ей точно было ради кого жить. Ради этого мальчика, названного в честь Захарова Димой – на этом Ваня настоял. Но Лариса называла внука Митечка. Так же красиво, как Петечка. Ее мальчик, ее надежда, ее сладость и отрада. И этого мальчика у нее точно никто не отберет. У Вани, по всей видимости, начались проблемы с женой, и Лялечку с Митечкой он все чаще привозил в поселок, отдавая на попечение бабушке. О большем Лариса и не мечтала. Ее совершенно не волновала личная жизнь сына, и она впервые в жизни почувствовала себя эгоисткой – если проблемы в семье сына помогут ей больше времени проводить с внуками, то пусть так оно и будет.
И Лариса вздохнула спокойно. Она улыбалась, сажала цветы на участке, почувствовала свободу. Она уже поняла, что никто не приедет на могилу к Петру, что только она знает туда дорогу и если захочет, то сделает так, чтобы могилу никто не нашел. Для этого нужно совсем немного – дать вьюну возможность растянуться в полную силу.
Митечка будет с ней. И она вырастит его настоящим, хорошим, добрым мальчиком, потому что Захаров не сможет ей это запретить. Внук – ее будущее, а не его. Говоря откровенно, внук Захарову вообще не родной. Так что он даже не имеет права вмешиваться. И от сознания этой свободы Лариса расцвела, и страх отступил.
Митечка рос таким, каким она и хотела. Видимо, ему передались лучшие качества покойного деда. И нежность, ранимость от нее, Ларисы. Нет, внучку она тоже любила, но по-другому. Лялечка была слишком похожей на мать, которую Лариса так и не узнала за те короткие встречи, которые случались, и, говоря откровенно, не хотела узнавать ближе. Но девочка не была злой, что оказалось самым важным для Ларисы. Она была послушной и хозяйственной. То, что девочка ревновала бабушку к брату, Ларисе не приходило в голову. Даже если бы и пришло, она ничего не могла бы с этим поделать. Ее сердце было отдано Митечке.
– Бабуль, а почему дедушку похоронили в поселке, а не здесь, у нас в городе? – спросила Вика.
– Он так хотел. Только об этом и попросил перед смертью, – ответила бабуля. – Это ведь я могла для него сделать, хотя было и не просто. Кладбище старое, пришлось заплатить, чтобы получить разрешение на захоронение. И после этого мы с твоей матерью и перестали друг друга понимать.
– Почему?
– Потому что она хотела, чтобы отца похоронили здесь. Понимаешь, она считала, что я от него избавилась, похоронив в поселке, куда ни я, ни она не собирались приезжать.
– Но ведь ты помогала Ларисе, ты не бросила их всех!
– Да, не бросила. А дед твой бросил. Он ведь не знал, что я деньги посылаю. Это было нужно мне, а не ему.
– Бабуль, а что теперь? Что мне делать?
– Теперь это уже твоя история. Я тебе все рассказала. Я скоро умру, Захаров и Лариса тоже. Твоя мама не захотела общаться с Иваном. Это был ее выбор. А ты, Митя, Лялечка – уже другое поколение. И вам решать, что будет дальше. Вы не должны оглядываться на нас. Вы родственники, кровь у вас общая. Иногда внуки оказываются мудрее стариков. Но даже если ты все это забудешь, я тебя пойму. Как поняла твою мать. И Ивана тоже. Он имел право на обиду. И твоя мама тоже. А у вас будет свой выбор. Лишь бы было не поздно… Видишь, я не успела. И еще одно. То место, где твой дедушка похоронен, – семейное захоронение. Бумаги у меня все лежат. Только я не для себя все устраивала. Для Ларисы. Пусть она будет похоронена рядом с Петей, в одной могиле. И памятник сделай общий, чтобы две фамилии на одном камне. Лариса меня переживет и Захарова переживет. Отдай документы Ивану, когда время придет, пусть он знает, где его мама должна лежать. Она имеет на это право. А меня кремируйте. Пусть только табличка в стене будет, никакой могилы. И вам проще, и мне легче.
– Бабуль…
– Я устала, очень устала… Завтра позвони своей матери, пусть приедет. Надо ей все рассказать. И окна пусть здесь меняет, если хочет. И скажи ей, что я лягу в больницу на обследование. Сердце что-то болит. Бумаги ей покажи, которые мы привезли. И там, в шкафчике, найдешь все адреса, квитанции. Пусть у вас хранятся.
Бабуля еще долго говорила, какие дела еще нужно сделать, кому позвонить, но Вика уже ничего не слышала. Она спала. Глубоким, спокойным сном без сновидений.