— На, пей, балбес, и ложись спать.
Витька отставил стакан в сторону.
— Дядь Коль, ведь все соседи твоих кошек какими-то необычными считают. За ними даже очередь стоит.
— Ну?
— Что ну? Вот и будем их продавать!
— За три копейки? Позора больше будет.
— Правильно, но это если вести дело без размаха, — Витька подмигнул старику. — Любой бизнес, дядь Коль, имеет идиотский вид до тех пор, пока он не начинает приносить солидные доходы.
— Нет, Витьк, ты все-таки балда. Шалопай, одним словом…
Витька громко рассмеялся.
— Да не балда я, дядь Коль, и тем более шалопай! Я хорошо знаю, что сейчас у нас в стране есть очень много богатых людей. А им есть что терять кроме золотых цепей. Усек?.. Я предложу им защиту на уровне мистики — черную кошку. Черные котята от Петровича!.. Звучит, а?! Рекламу я беру на себя. Самое главное, дядь Коль, что про твоих кошек уже давно знают. При желании этих зеленоглазых феноменов можно будет продавать на два порядка дороже черно-бурых лисиц. Правда, для этого нужен ажиотажный спрос, но я его гарантирую. Есть и еще одна проблема: конкуренция. Так что для начала, дядь Коль, нам с тобой придется стать монополистами в кошачьем бизнесе. Меня интересует не столько прибыль, сколько сверхприбыль. Повторюсь, главное это ажиотажный спрос, но он будет потому что за дело берусь я!..
— Слышь, Витьк, — старик широко улыбнулся. — Я вот помню, ты как-то раз разбогатеть решил и нутрий в своем хозяйстве завел. Так они, эти нутрии, по вечерам строем, как солдаты в баню, в колхозный свинарник ужинать ходили. От деревенских собак обороняться научились: станут кругом, внутри самки с нутрятами, а снаружи самцы, и прут сквозь собачью стаю. Вся деревня собиралась на такое представление посмотреть. Правда, никто понять не мог, зачем, мол, нутрии к тебе возвращаются?
— Дядь Коль, во-первых, это не я разбогатеть решил, а моя женушка, — спокойно возразил Витька. — А, во-вторых, я ее предупреждал, что ничего путного из этого не получится. У меня что, своих дел нет?! Я потом этих нутрий скопом и продал…
— И попить чайку к тебе те нутрии больше не приходили?
— Дядь Коль, я, между прочим, тебе о серьезных вещах говорю!
— А вот еще был случай, — продолжил Петрович. — Поспорил ты как-то раз с деревенскими мужиками, что скрестишь кролика с зайчихой. Новую породу ты вывести решил — скоростную и морозоустойчивую. Поймал ты, значит, в силки зайчиху, а потом вместе с кроликом ее три дня насиловал. Правда, как потом выяснилось, не зайчика это была, а заяц. Так ты к какому греху, племянничек, животных склонял?
Витька развел руками.
— Дядь Коль, ты в деревню уехать хочешь? Не один, конечно, а вместе с дочкой и внуками?
Старик помрачнел.
— Ну, хочу…
— Правильно. Но для этого деньги тебе нужны. Понимаешь? Деньги, темная твоя, социалистическая душа!..
— А как много мы с тобой за моих трех кошек с котом выручим? Миллион, что ли?
Витька сел на диван рядом с Петровичем.
— Дядь Коль, давай поговорим откровенно. Ты веришь, что кошки твои какие-то необычные?
Старик немного подумал.
— Нет, конечно…
— Правильно, — твердо сказал Витька. — Гениальных кошек не бывает. А мистика это такая ерунда, что ей увлекаются только интеллигенты, околоцерковные бабушки и девушки на выданье. Короче говоря, дядь Коль, твоя Багира ничем не отличается от других черных и зеленоглазых кошек. Понял?
— Нет, — честно признался старик.
— Во воспитание, а?!.. — Витька ударил кулаком по ладони — Дядь Коль, тебя что, всю жизнь в социалистическом раю ангелы нянчили? Посмотри в окошко, двадцатый век через пару лет кончится! Так что повторяю еще раз и только для бестолковых: да, черная кошка сама по себе ничего не стоит. Но если ее будешь продавать ты, за нее, при наличии ажиотажного спроса, можно выручить неплохие бабки. И чем больше у тебя будет черных, зеленоглазых кошек, тем лучше. Теперь усек?
— Усек, — кивнул старик. — Жульничество это, чужих ворованных котов продавать.
— Да, если бы твоя Багира и в самом деле была какой-нибудь особенной кошкой! Понимаешь?.. Тогда речь могла идти о подмене качественного товара элементарной подделкой. А что мы имеем в нашем случае? Покупатель хочет приобрести черную, зеленоглазую кошку «от Петровича»? Что ж, он ее получит. А теперь объясни мне, в чем тут заключается обман?
Старик задумался.
— Значит ты, Витька, хочешь подавать то, чего у нас с тобой сейчас на самом деле нету?
Лицо племянника чуть заметно дрогнуло.
— Почему это нет? — возразил он. — А может быть черные, зеленоглазые кошки и в самом деле чуть-чуть особенные? Только не одни твои, а все? А, кроме того, мы же не рабочим и крестьянам их продавать будем. Ты, дядь Коль, как к богачам относишься?
Старик поморщился. Российских нуворишей Петрович не любил и на выборах всегда голосовал за коммунистов.
— Вот видишь!.. — в глазах племянника снова зажегся хитрый, змеиный огонек. — Так что моральная проблема отпадает сама собой. В конце концов, тебе на что деньги нужны? На благородное дело. А кто тебе поможет кроме меня?.. Государство, что ли?.. Так этот «Робин Гуд» если и грабит олигархов, то все награбленное отдает другим, при чем таким же. А вся эта дележка происходит только в пределах московского Садового кольца…
Договорить Витька не успел. На кухне зазвенело разбитое стекло и что-то с силой ударило в стену комнаты. Витька метнулся на кухню. Вернулся он, оттуда держа в руки увесистый булыжник.
— Ну, суки!.. — пробормотал племянник — Ну, суки, держитесь!
Затем, очевидно, решив что все слова излишни, он рванул дверь на улицу.
«Теперь Серега со своими дружками покоя не даст, — с тоской подумал Петрович. — Ох, Витька, Витька!.. Принесла тебя нелегкая!»
— А-а-а, что б тебя!.. Руку сломаешь!.. — почти сразу донеся со двора, через широко распахнутую дверь, чужой злой голос.
Тут же послышался сильный звук удара по чему-то мягкому и Витькин почти звериный рык. Затрещал забор. С характерным звуком рухнули и покатились по земле недавно уложенные Петровичем в аккуратную горку бревна.
Петрович механически нашарил тапочки непослушными ногами. Старик с ужасом думал о том, что возле кроличьего сарайчика лежат оставленные им вилы и тяжелый топор-колун. Не зная, что делать, старик бросился к старому сундуку. Там, на самом его дне, была спрятана заряженная мелкой дробью двустволка.
Во дворе было темно как в чулане. Вышедший со света старик едва не упал, споткнувшись о лежащее на земле, возле самого порога, тело в желтой куртке. Незнакомец держался обеими руками за разбитое лицо и громко стонал.
Петрович поднял ружье, собираясь пальнуть в воздух.