Так и уехала. Потом вернулась и через полгода узнала, что ее жених довольно быстро женился на красивой девушке из хорошей семьи. Им даже машину подарили на свадьбу. И вот молодая и красивая жена разворачивалась на новой машине и нечаянно переехала мужа передним и задним правыми колесами насмерть. За что получила два года условно, и теперь она безутешная вдова с судимостью за убийство по неосторожности.
Вера Павловна поняла, что сон ее сбылся на девяносто девять процентов. И даже рассказала об этом вдове своего бывшего жениха, потому что они вместе учились в «Вышке». Но та ее чуть не убила. Наверное, от резких движений юную вдову удержал неокончившийся условный срок. Не хотелось превращаться в злостную рецидивистку по мокрым делам, – девушка ведь из хорошей семьи, я же говорю. Так что Вера Павловна, можно сказать, легко отделалась. И в смысле замужества, и в смысле отмщения за отказ от него.
Ну, как тут не поверить в сны?
Второй раз Вера Павловна не вышла замуж тоже из-за сна. Верней, из-за его отсутствия. Она недели три спала как проклятая: после горячей ванны и холодного душа, после серьезной пробежки и после расслабления с бокалом мартини, на голодный желудок и крепко поужинав, под валерьянкой, фенибутом, травяным сбором «Вологодское Крепкосонье» и просто так, в полной чистоте организма, – и хоть бы что. Сплошная, хорошо выглаженная белая простыня перед глазами, и всё, по нулям, хоть плачь. Правда, в последнюю ночь ей приснилась кошка. Шел сильный дождь, и кошка бежала вдоль глухой стены бетонного здания, ища дырку, куда бы нырнуть и спастись от ливня. Вот дырка нашлась, кошка в нее нырнула, и бетонная стена снова превратилась в немую и бессмысленную белую простыню.
Но кошка – это не считается! Вера Павловна верила только в настоящие сны, а все эти фрейдовские и юнговские штучки презирала. Мало ли что можно накрутить-натолковать! Ей надо было, чтоб во сне было все как в жизни. Чтоб были реальные люди и чтобы понятно было, чего от них ждать.
Так что Вера Павловна просто вынуждена была отказать своему второму жениху. Элементарно: когда совсем ничего не понятно, это даже хуже, чем плохой прогноз. Ну, она не отказала решительно, а так – подвесила вопрос.
Поэтому она продолжала спать на спине, привольно откинув левую руку на незанятую подушку. Поскольку двуспальную кровать она приобрела еще перед первой планируемой, но несостоявшейся свадьбой. Это был ее личный вклад в семейное благополучие, поэтому никаких комплексов. А две подушки даже удобнее, когда ночью вертишься. Опять же подруга зайдет, посмотрит и скажет:
– Хе!
– Хо, – надо сказать в ответ. В смысле: а ты думала!
Итак, Вера Павловна спала, лежа на спине, едва прикрывшись тонкой простынкой – жаркое лето в городе! – закинув правую руку за голову, а левую небрежно бросив на подушку, во сне цепляя пальцами деревянные столбики на кроватной спинке. Простите, что я так подробно описываю эту отчасти интимную картинку, но уж больно хороша была спящая Вера Павловна в тот миг, когда я вошел в ее комнату и сказал, что уже одиннадцатый час и пора бы вставать, в душ бежать, кофе пить и все такое.
– Подумаешь, – сказала она сквозь сон. – Ведь же воскресенье!
– Все равно, – сказал я. – Сколько можно дрыхнуть?
– Сколько хочу, столько и дрыхну! – сказала она, высунула из-под простынки ноги и пошевелила пальцами. – Садись, раз пришел. – И она левой рукой похлопала по матрасу и чуть-чуть подвинулась.
Я сел рядом, любуясь ее сонным обличьем, золотистым и чуть весноватым. Что еще раз подтверждает случайность совпадения имени-отчества: та самая Вера Павловна, которая видела сны про коммунизм, была смуглая и черноволосая. Это я так, на всякий случай.
– Опять ничего не снится, – капризно сказала она. – А тебе?
– А мне снилась кошка, – сказал я. – Шел сильный дождь, и кошка бежала вдоль стены. В смысле вдоль дома. Вдоль цоколя простого блочного дома. Там бывают дырки, ведущие в подвал. Кошка искала эту дырку, чтобы пересидеть дождь в подвале. Нашла. И нырнула в подвал, и всё, и нет ее. Одна серо-белая стена. Вот такой сон.
– Ты врешь! – закричала Вера Павловна и села в кровати; простыня слетела с нее; она была очень хороша. – Это мне приснилось, мне!
– Да никто не отнимает, – сказал я. – Я говорю: мне приснилось, что тебе приснилось. Теперь понятно?
– Значит, я тебе снюсь? – Она на всякий случай протерла глаза.
– Значит, – сказал я. – И вообще прикройся.
– А раз я тебе снюсь, то какая разница? – засмеялась она.
– Никакой, – согласился я. – Тем более что ты такая красивая, приятно смотреть. Почему ты до сих пор не замужем?
– У меня очень сильное чутье, – сказала Вера Павловна. – Женское чутье, у мужчин такого не бывает. Женщины ближе к природе, к почве, к крови. К траве и воде. Самое главное кровь, конечно. У нас кровь через край переливается раз в четыре недели, сам знаешь. Я этим страшно горжусь, между прочим… Мне иногда кажется, что я могу предсказывать будущее. Но не всегда. А вот когда иногда случается – я чую просто за тысячу верст. Если кто-то сильно заболел или умер, не дай бог. Или уволили с работы.
Или в пробке стоит, и голова у него болит от жары. Если близкий человек, конечно. Во мне все колет и булькает мелкими пузырьками. Чувствую: что-то не так. Просто звоню и спрашиваю: позовите такого-то! А мне говорят: проснулась! Он позавчера большой привет передал отстающим товарищам. Кошмар полнейший. А иногда вообще ужас: целый месяц крутит и плющит, просто на куски рвет, а непонятно из-за кого. И тут вдруг сказали: Марик Лоцкий женился на аргентинке и в Аргентину уехал. Сначала смеюсь: какой Марик? Лоцкий-Троцкий-Хреноцкий… Вспоминаю: был такой мальчик на втором курсе, раза три я с ним разговаривала. Господи! Значит, он мне ближе самых близких! Раз меня так трясло и дергало внутри из-за него. А может быть, это моя судьба была?
Вера Павловна заплакала. Я погладил ее по голой коленке.
– Тебе меня жалко? – спросила она. Я кивнул. – Спасибо. И вот так всю жизнь. Смотрю на человека и прямо глазами вижу, как он делается старый, глупый, больной, а потом мертвый. Какая тоска. А ты говоришь – замуж! Одна радость – заснуть, и пусть что-то хорошее приснится. Однако встаем. – Она потянулась, подрыгала ногами. – Поставь кофе. Вытащи сливки из холодильника, налей в кувшинчик и подогрей в микроволновке, чтоб были как следует горячие. Но не вскипяти, боже упаси.
– Ты вообще в уме? – возмутился я. – Чего командуешь?
– Это сон, – сказала она. – Мой. Не бери в голову.
– Кстати, о снах, – сказал я, вставая и идя к двери. – Мне вчера снился Марик Лоцкий.
– Поклянись, – попросила Вера Павловна.
– Клянусь. – Я прижал ладонь к сердцу. – Мне снился самолет. Что я сижу в самолете. Лечу куда-то. А рядом со мной сидят мужик и баба. Она такая типичная латинка, смуглая и черная, как Вера Павловна. Не ты, а главная Вера Павловна, из романа Чернышевского «Что делать?». Которая сны видела. Из-за которых Володя Ульянов нас всех перепахал. Ты хоть помнишь? Вы же небось роман «Что делать?» в школе не проходили, какие же вы тупые, дети свободы…