— Смотрите, кто проснулся, — пробурчала Корделия.

— Да, чем ты там наверху был так занят? — спросила Элеонора.

Брендан набросился на оладьи в своей тарелке. Они были вкусными. Но они были такими же восхитительными и в их старом доме.

— Вфштал фажшную псылку, — промычал Брендан с набитым ртом.

— Фу! Не мог бы ты прожевать и повторить, что сказал? — возмутилась Элеонора.

— Зачем? Да кто на меня смотрит? — Брендан запил оладьи миндальным молоком. — Мы же не за парадным столом, не так ли? Или кто-то из твоих новых друзей, у которых есть все куклы Girl [3] , зайдет к нам?

— Не в этом дело, — парировала Элеонора. — У тебя должны быть хорошие манеры, но, кажется, их нет.

— Раньше тебя это не волновало, — заметил Брендан.

— Мы же теперь богаты, а все богатые люди ведут себя весьма благовоспитанно.

— Так, погодите минутку, — в разговор вмешалась миссис Уолкер, внимательно оглядывая троих детей. Вроде бы ничего в них не изменилось: у Брендана волосы все так же торчали в разные стороны, челка Корделии все так же закрывала глаза, а Элеонора с вечно разбитым носом все так же была готова в любую минуту постоять за себя… но что-то определенно было не так. И произошло это после переезда в этот дом.

— Я не хочу, чтобы ты произносила это слово на букву «б», Элеонора. Я знаю, что многое изменилось с тех пор, как ваш отец получил…

— Кстати, где папа? — перебила ее Корделия.

— Он на пробежке, — пояснила миссис Уолкер, — и к тому же…

— Все утро на пробежке? Он что, готовится к марафону?

— Не меняй тему разговора! Даже теперь, когда мы стали более обеспеченными людьми, мы все равно должны оставаться такими же, как прежде.

Дети переглянулись, а затем посмотрели на маму. Неужели она произносит эту речь, стоя в кухне, набитой дорогущей техникой.

— Это значит, что мы относимся друг к другу уважительно и не говорим с набитым ртом. А еще это значит, что мы добры друг к другу. Если мы чем-то обижены, мы вежливо просим перестать так делать. Все уяснили?

Корделия и Элеонора кивнули, хотя Корделия продолжала слушать музыку — недавно она открыла для себя одну исландскую группу. Их музыка звучала… Я бы сказала «холодно», подумала Корделия. Это самая холодная музыка, которую мне доводилось слышать.

В последние дни Корделии нравилось ощущать этот холод. Оцепенение. Только так она могла справиться со всем безумием, которое с ней случилось. Она не могла ни с кем поделиться тем, через что ей пришлось пройти, не могла ни написать, ни рассказать об этом. Лучше было бы и вовсе забыть о том, что это вообще происходило. Хотя вряд ли такое было возможно, поэтому она старалась отвлечь себя; для этого она поставила в своей комнате телевизор.

Сначала она просто не хотела отставать от Брендана, у которого был и телевизор, и настоящая камера для вяления мяса на чердаке (или, как любила говорить Корделия, в пещере «не-совсем-человека»). Но вскоре телевидение, как раньше музыка, стало для нее источником успокоения. Шумные звуки отвлекали от постоянных воспоминаний, размышлений и тревоги, которая прочно поселилась в ее душе после событий недавнего времени. Раньше в попытке убежать от своих мыслей она углублялась в чтение, но теперь книги не приносили ей такого удовольствия — это же из-за книг она попала в беду. «Я меняюсь, — подумала Корделия, — и мне кажется, не в лучшую сторону». От печальных открытий ее отвлек Брендан, заметивший на улице грузовик службы доставки FedEx.

— Куда ты, Брендан?!

Мальчик стремительно сорвался с места, пронесся мимо стоящих в коридоре доспехов и, распахнув огромные двери парадного входа, выбежал в прохладу утреннего Сан-Франциско. Затем он стремглав спустился вниз по тропинке, петляющей среди огромных дубов на нетронутой газонокосилкой лужайке, мимо подъездной дорожки с новым Феррари его отца… прямиком на проспект Си Клифф, где мужчина в сине-оранжевой форме припарковал свой грузовик.

— Брендан Уолкер?

— Я! — воскликнул Брендан.

Мальчик подписал накладную и принялся открывать посылку прямо на тротуаре. Он развернул упаковку… и раскрыл рот от удивления.

2

Корделия и Элеонора, которые вслед за Бренданом спустились к дороге, подбежали к брату, который продолжал любоваться содержимым своей посылки.

— Это рюкзак?! — спросила Корделия.

— Не просто рюкзак, — ответил Брендан. — Это рюкзак Mastermind из Японии. Видишь их логотип — череп на спинке? Настоящие бриллианты.

— Как хрустальный череп в фильме «Индиана Джонс»? — восхитилась Элеонора.

— Ты что, еще круче! Это один из самых эксклюзивных рюкзаков во всем мире! Их было выпущено всего пятьдесят экземпляров!

— Откуда он у тебя? — поинтересовалась Корделия.

— На одном сайте… — пустился в объяснения Брендан.

— Брендан! Что это?

— Ну, мам, это…

— Рюкзак с бриллиантовым черепом из Японии, на который он, скорее всего, потратил тысячу долларов, — тут же перебила брата Элеонора.

— Нелл!

Брендан уже надевал рюкзак. Возможно, если мама увидит, как тот хорошо смотрится, она разрешит его оставить.

— Послушай, мам… Бэй Академия — замечательная школа… это лучшая школа в Сан-Франциско. Все это знают.

Глаза миссис Уолкер сузились, но она продолжала внимательно слушать его. Корделия и Элеонора обменялись возмущенными взглядами. Брендан же продолжал.

— Ученики там соревнуются между собой. И я имею в виду не учебу. Я хочу сказать, что мы учимся с детьми очень влиятельных людей. Их родители банкиры, владельцы крупных компаний, известные бейсболисты. Так что моему внешнему виду нужно что-то, подчеркивающее статус.

— Подчеркивающее статус… — повторила за ним мама.

— Я когда-нибудь жаловался на то, что ты покупала мне в L.L. Bean [4] ? Нет. Но эти вещи носит любой. Мне нужно что-то такое, чтобы, когда я шел по школьному коридору, все оборачивались и говорили «Вау, кто этот парень?!». Потому что иначе на меня никто и не смотрит. Или смотрят все, но в плохом смысле. Как на пятно, которое нужно стереть.