— Нет, Брен, они с тобой обращаются, как с королем, — возразила Корделия, указав взглядом на его кусок свинины.
— И что? Вы же со мной. Что плохого в том, чтобы быть моей свитой?
— Будем считать, что я этого не слышала.
— Я просто не понимаю тебя. Ты скорее вернешься в дом, где нас чуть не сожрали львы, чем останешься здесь есть маслины и запивать их чудесным вином?
— Брендан! Тебе вообще нельзя вина!
— Я только горло промочить.
Брендан схватил серебряный кубок, сделал изрядный глоток и прополоскал вином рот. Тут его лицо позеленело, и он выплюнул вино на пол. Император и его поданные повернулись к Брендану.
— Фу, на вкус как блевотина с наполнителем для кошачьего лотка.
Оципус рассмеялся, подданные вслед за ним тоже засмеялись.
— Наш маленький воин никогда не пробовал вина! Принесите ему козье молоко и мед, чтобы он мог промочить горло.
Слуга вмиг вернулся с кожаной флягой, полной козьего молока. Брендан отхлебнул молока, которое показалось ему на вкус таким же мерзким, как и вино. Решив больше не экспериментировать, он остановил свой выбор на простой воде.
Тем временем, на арену вышли двенадцать гладиаторов и встали в круг. По очереди они стали демонстрировать свое мастерское владение оружием, показывая приемы боя на мечах, с топором или кинжалами. Брендан был в восторге. Он завороженно наблюдал за их движениями, пока вдруг не заметил, что стоит и подражает воинам, держа в руках воображаемый меч, что показалось императору и его свите весьма забавным. Когда Оципус смеялся, его смех напоминал отрыжку, тогда он рыгнул и еще громче рассмеялся. Брендану это тоже показалось уморительным, его сестры и Уилл в свою очередь не разделяли его мнение.
Дом Кристоффа все еще стоял посреди арены, никак не вписываясь в общую картину. Пока Корделия размышляла, каким образом они смогут спуститься вниз, Оципусу принесли поднос с куском мяса, который весил не меньше самого императора. Тот стал есть говядину, подбрасывая кусочки вверх и ловя их в воздухе своим ртом с толстыми губами. С позволения императора рабыни подбирали то, что упало на пол. Когда Оципус наконец наелся, рабыни при помощи двух крепких мужчин подняли императора и перенесли его на диван. Пока Оципус лежал на диване, рабыни макали виноград в мед и подносили ему ко рту.
Только когда Оципус, казалось, готов был лопнуть, постоянно отрыгивая и испуская газы, он подозвал детей кивком головы, и обратился к ним, стараясь не смотреть прямо в глаза.
— Видите, как радуется народ?
— Да, Величайший Император, — ответил Брендан. Остальные кивнули. Элеонора сморщила нос.
— Счастливый народ — это благодарный зритель, — изрек Оципус. — Человек может обходиться одним хлебом и водой, если его развлекать. Поэтому небывалой удачей для нас стало ваше появление в Колизее. Все только и говорят, что о вашем доме, выросшем будто из царства мертвых.
С этими словами он указал на Дом Кристоффа, вокруг которого теперь мчались колесницы.
— Они думают, что это мистификация. Называют его «иллюзией», говорят, что я потратил целое состояние, чтобы устроить этот спектакль. Но я-то знаю, что дом появился из ниоткуда.
Император пристально рассматривал каждого из них.
— Кто из вас расскажет мне, как здесь оказался этот дом?
— Я расскажу, — заявила Корделия, — но только при одном условии.
— Что за условие?
— Мы должны вернуться в дом. Там остались наши вещи, которые нам понадобятся.
— Вы, очевидно, не слишком высокого мнения о моем уме, — холодно заметил император, отрыгивая и снова проглатывая съеденное. — Если вы вернетесь в этот дом, я возможно больше вас не увижу.
— Разве это плохо? — удивилась Корделия. — Посмотрите на нас! Мы из другого мира. Мы даже выглядим по-другому. Взгляните на нашу одежду!
— Признаюсь, мне сразу же приглянулись эти прелестные башмачки. — Оципус показал на розовые конверсы Элеоноры.
— Именно это я и имею в виду, — продолжила Корделия. — Мы из будущего.
— Из будущего?
— И мы хотим вернуться туда.
— При помощи своей магии?
— Вроде того. Но не совсем нашей магии…
— Я так и знал! — воскликнул император. — Вот значит, как вы победили моих львов! А теперь поведайте мне… в чем ваш секрет? Что еще вы можете сделать? — с этими словами он схватил Корделию за ворот рубашки. — Вы можете управлять погодой? Изрыгаете огонь? С вашей силой я стану не просто величайшим римским императором… весь мир будет поклоняться мне!
— Почему в каждой книге, в которую мы попадаем, все так отчаянно хотят править миром? — пробормотала Элеонора.
— Мне будут покоряться целые народы! — гремел Оципус. — А их правители будут падать ниц передо мной. Меня будут всюду почитать и бояться. А теперь вы должны мне поведать… как вы творите свое волшебство?
Корделия не могла избавиться от чувства отвращения, пока Оципус держал ее своими жирными и потными руками. Родикус наклонился к императору и прошептал:
— Возможно, ей нужна помощь. Мы можем подвесить ее за ноги и покрыть все ее тело пиявками. После такого они обычно становятся словоохотливее.
— Погодите, Величайший Император, — вмешался Уилл, сделав шаг вперед. — Не стоит этого делать. Позволь мне раскрыть один из наших секретов.
— Какой? — живо откликнулся император.
Уилл вытащил из кармана зажигалку.
— Погодите, это еще что такое? — выпалила Элеонора. — Уилл… ты куришь?!
— Нет, разумеется, — ответил Уилл. — Просто ношу с собой на всякий случай.
— На какой еще случай?
— Знаешь, — пустился в объяснения Уилл, — если я вдруг буду лететь… а мой самолет собьют… и мне придется выживать в условиях сильного мороза… у меня будет зажигалка, чтобы разжечь костер.
С этими словами Уилл протянул девочкам зажигалку. Она не была похожа на современную — это была оловянная зажигалка времен Первой мировой войны. Оципус тут же схватил ее.
— Покажи, что нужно сделать.
— Величайший Император, поставьте свой большой палец на это колесико… и смотрите!
Оципус зажег огонь. Из зажигалки вырвалось маленькое пламя. Император попятился назад и упал на диван. Родикус и наложницы тут же кинулись его поднимать, Уилл поднял зажигалку.
— Чистое колдовство! Маленькая коробочка извергает пламя! — зашептались присутствующие.
— Дайте ее мне, — приказал Оципус, поднимаясь. Уилл протянул ему зажигалку.
— Я оставлю это себе, — заявил император. — Потому что закон гласит: все, что находится в Колизее, становится собственностью Величайшего Императора! И ваш дом тоже!