— Ага.
— И как ты себя чувствуешь?
Я задумываюсь. Сегодня на меня столько навалилось, что голова кругом, и я уже не понимаю, что чувствую и по какому поводу.
— Не знаю. Спроси меня через несколько недель.
— Договорились, — кивает Джед.
— Можно взять твою машину? — спрашиваю я. — Мне надо в Ривердейл.
— У меня свидание, — отвечает Джед. — Я тебя подвезу.
— Спасибо.
Некоторое время мы сидим на диване и дружно молчим.
— Эй, а где телевизор? — наконец замечаю я.
— Как тебе сказать, — Джед смущенно потирает подбородок. — Я его утром выкинул.
— Выкинул?
— Вынес на улицу. Полчаса не прошло, как какой-то парень погрузил его на самодельную тележку и увез.
Я оборачиваюсь и смотрю на Джеда.
— И что ты теперь будешь делать?
Он кивает, словно ждал этого вопроса.
— Не знаю, — отвечает он. — Спроси меня через несколько недель.
Когда я вернулся в город, Норм предпочел остаться в Ривердейле, чтобы спокойно пообщаться с Питом. Тогда это его желание не вызвало у меня подозрений, хотя следовало бы догадаться, что за всеми поступками Норма непременно кроется подвох: в данном случае ему хотелось избежать встречи со стриптизершей, на которую он оставил ребенка и которой на всякий пожарный дал мой номер. Войдя в дом, я вижу, что Норм с Лилой и Питом на диване смотрят фильм по видео, — ни дать ни взять, картина Роквелла. [10] Мне хочется схватить Норма за шиворот, выволочь на крыльцо и спустить с лестницы.
— Привет, Зак, — здоровается Пит. — Мы смотрим «Индиану Джонса».
— Зак! — завидев меня, радостно говорит Норм. — Какими судьбами?
Я встаю перед телевизором и бросаю на журнальный столик визитку Делии. Норм берет ее в руки, и я вижу, как выражение любопытства на его лице сменяется удивлением, он догадывается, в чем дело, и настораживается.
— Давай выйдем, — мрачно предлагает он.
— Нет уж, давай останемся здесь, — возражаю я.
— В чем дело? — недоумевает Лила.
— Ты загораживаешь телик, — хнычет Пит и вытягивает шею, стараясь взглянуть на экран за мной.
— И когда ты собирался нам обо всем рассказать? — спрашиваю я.
— О чем рассказать? — уточняет Лила.
— Что у него есть еще один сын.
— Что? — ахает Лила.
Норм закрывает глаза.
— Я как раз собирался тебе все объяснить, — признается он. — Ждал удобного случая.
— И ты надеялся, что он подвернется раньше, чем Делия до меня доберется.
— Делия — это мать? — спрашивает Лила.
— Делия — стриптизерша, — поясняю я.
— Танцовщица, — вяло оправдывается Норм.
— Ничего не понимаю, — с этими словами Лила поднимается с дивана.
Тут я, несмотря на все свое волнение, замечаю, что она сидела очень близко к Норму, практически прижавшись к нему, и догадываюсь, что, видимо, своим появлением нарушил не только семейный покой, но и куда более интимную атмосферу. Лила вопросительно глядит на Норма.
— Делия — мать ребенка? Ты женат?
Пит запоздало оглядывается, догадывается, что дело серьезно, и неохотно останавливает запись.
— На самом интересном месте, — ворчит он еле слышно.
— Я не женат, — с нажимом поясняет Норм специально для Лилы, и за его словами явно кроется подтекст.
Теперь я практически уверен, что он проводил время не только с Питом. Может, я все это придумал, а может, с самого начала было наивно полагать, что двое одиноких бывших супругов, один из которых сидит на виагре, будут под одной крышей четыре ночи подряд спать в разных комнатах. Разумеется, я никогда их ни о чем не спрошу, а они не признаются.
— Сьюзен умерла семь месяцев назад, — продолжает Норм.
— Кто такая Сьюзен? — интересуюсь я.
— Моя бывшая жена.
— Так ты вдовец?
— С формальной точки зрения — нет, — неохотно признается он.
— Это как?
Он кивает.
— Мы развелись за два года до ее смерти.
— Когда Генри было два года?
— Примерно так.
— Генри — твой сын? — уточняет Лила.
— В чем дело? — щурится Пит, пытаясь уследить за разговором.
— Питер, иди к себе.
— Почему?
— Нам надо поговорить.
— А кино? — возмущается он.
— Досмотрим позже.
— Ну вот, — обижается Пит, но, тем не менее, поднимается с дивана и плетется к лестнице, недоумевая, как так: только что все было хорошо — и вот пожалуйста.
— Значит, получается, — продолжаю я после ухода Пита, — что ты снова женился, завел ребенка, потом опять развелся, а потом твоя жена умерла и оставила на тебя четырехлетнего сына, которого ты толком не знал.
— Я ухаживал за ней, когда она болела, — оправдывается Норм. — У нее никого не было, кроме меня.
— Значит, ты не бросил ее в беде, как бросал всех остальных, да?
Норм понуривается, как будто я заехал ему по яйцам, сцепляет руки, стараясь унять дрожь, и кладет их на колени.
— Я думал, что мы это уже выяснили, — вздыхает он.
— Я тоже так думал. Получается, нет.
— Зак! — тихонько окликает Лила.
— Нет, мам. Он нам врал все это время.
— Ему было трудно решиться нам обо всем рассказать, — поправляет она. — Ты и сам такой. Сколько ты не мог признаться Хоуп, что не хочешь на ней жениться?
— Дело не в этом, — я оборачиваюсь лицом к Норму. — Он вполне мог бы привезти Генри с собой и познакомить нас с братом. Это было бы чертовски трогательно, а мы все знаем, как Норм обожает эффекты. Вместо этого он приехал один, оставив сына стриптизерше, причем дольше, чем обещал. Где это видано? Даже для такого дерьмового отца, как он, это уже перебор. Поэтому я спрашиваю: Норм, зачем ты на самом деле приехал? Едва ли только затем, чтобы помириться.
На лбу Норма выступил пот, лицо побелело, как полотно, дыхание участилось, и я даже испугался, что он сейчас задохнется.
— Норм, ты в порядке? — спрашивает Лила.
Он кивает ей и делает несколько глубоких вдохов.
— Присядь на минутку, — просит он меня скрипучим голосом.