— Мама не велела, она сказала, это место враждебно для таких, как мы.
— Враждебно?
— Ага. Защитные магические поля, понимаешь, и все такое прочее.
Вполне может быть, подумал я. Тогда понятно, почему Найтингейла так мало волнует вопрос безопасности особняка.
— Но откуда ты взялась?
— Ну, — начала Беверли, — понимаешь, когда мама-река и папа-река сильно-сильно полюбят друг друга…
— Очень смешно.
— Мама говорит, в университетский госпиталь привезли что-то несусветное, и вам надо бы приехать туда и взглянуть.
— Несусветное?
— Она сказала, это было в новостях.
— У нас нет телевизора, — сказал я.
— Совсем? Что, и «Фривью» [22] нету?
— Вообще никакого.
— Жуть, — сказала Беверли. — Так ты поедешь?
— Подожди, я спрошу инспектора.
Найтингейла я нашел в библиотеке. Он делал пометки в каких-то записях — как я сильно подозревал, это было мое завтрашнее задание по латыни. Я передал ему информацию, полученную от Беверли, и он дал добро на то, чтобы я поехал и выяснил, что случилось. Снова спустившись в холл, я увидел, что Беверли рискнула-таки переступить порог, правда, старалась держаться к нему как можно ближе. К моему удивлению, Молли стояла совсем близко к ней, они соприкасались головами, словно шушукаясь. Услышав мои шаги, они с подозрительной скоростью отскочили друг от друга. У меня почему-то запылали уши. Молли пулей метнулась мимо меня и скрылась где-то в недрах особняка.
— Мы поедем на «Ягуаре»? — спросила Беверли, пока я надевал пальто.
— А ты что, тоже едешь?
— Придется, — сказала Беверли. — Мама велела оказывать содействие.
— В чем именно?
— Женщина, которая вас вызвала, поклоняется богам реки, она будет с тобой разговаривать только в моем присутствии.
— Ладно, — сказал я, — тогда выходим.
— А мы поедем на «Ягуаре»?
— Не мели чепухи, — сказал я. — До Университетского госпиталя пешком всего ничего.
— У-у-у, — протянула Беверли. — А я так хотела прокатиться на «Ягуаре».
В итоге мы сели в «Ягуар» и встряли в хорошую пробку на Юстон-роуд, а потом еще двадцать минут искали место, чтобы припарковаться. За это время, как я прикинул, можно было дойти пешком туда и обратно.
Университетский госпиталь занимает два корпуса между Тоттенхэм-Корт-роуд и Гауэр-стрит. Он основан в девятнадцатом веке и известен в основном как учебный госпиталь при Университетском колледже, а также как место, где на свет появился некий П. Грант, ученик волшебника. С того дня в середине восьмидесятых, когда произошло сие знаменательное событие, госпиталь сильно изменился. Одно из зданий было перестроено — на месте старого корпуса появилась сверкающая бело-голубая высотная башня. Как будто кусочек Бразилии вторгся в викторианский Лондон.
Приемный покой представлял собой очень чистое просторное помещение. Почти стерильное: кругом стекло, и все выкрашено в белый — только больные портят картинку, в большом количестве шатаясь туда-сюда. Нам, полицейским, приходится проводить довольно много времени в больницах — расспрашивать пострадавших, каким образом они получили ножевое ранение, разбираться с пьяными в стельку или же, если нас ранят, самим получать медицинскую помощь. Вот поэтому многие копы и женятся на медсестрах — а также потому, что те как никто понимают, что такое работать посменно в самом немыслимом графике.
Женщина, о которой говорила Беверли, тоже оказалась медсестрой — бледной, тощей, с ярко-лиловыми волосами и австралийским акцентом. Она подозрительно уставилась на меня.
— Кто это? — спросила она Беверли.
— Он наш друг, — проговорила та, беря ее под руку. — Мы ему все расскажем.
Женщина, похоже, немного успокоилась и улыбнулась мне полной надежды улыбкой. Она напоминала подростков-пятидесятников из маминой предпоследней церкви.
— Как чудесно, когда в твоей жизни наконец-то происходит что-то настоящее, правда? — спросила она.
Я ответил, что да, безусловно, когда происходит что-то настоящее, это и в самом деле чудесно, но будет клево, если она расскажет мне, что именно видела. Я намеренно сказал «клево», но она даже не поморщилась, и это тревожило меня по нескольким причинам сразу.
По ее словам, произошла автомобильная авария, и с места происшествия скорая привезла курьера-велосипедиста. Когда ему оказывали помощь, он вдруг ударил врача в глаз. Доктор не столько пострадал, сколько был ошарашен, а курьер тут же сбежал из отделения интенсивной терапии, и охрана не успела его задержать.
— Но зачем было вызывать нас? — спросил я.
— В том-то и штука, — сказала медсестра. — Я как раз возвращалась в процедурную, как вдруг услышала писклявый хриплый смех — знаете, скворцы очень похоже кричат. Потом раздался голос Эрика — то есть доктора Фрамлина, того, который пострадал. Он бранился. Потом из процедурной вылетел курьер, и с лицом у него что-то было не так.
— В каком смысле — «не так»? — спросил я.
— Ну… просто не так, и все тут, — сказала медсестра. Вот такие комментарии в основном и выдают очевидцы происшествий, что, конечно же, сильно помогает следствию. — Он так быстро проскочил мимо, что я толком не разглядела, но лицо у него выглядело… странно.
Она провела меня в процедурную, где все произошло. Это была небольшая палата с койкой и ширмой, оформленная в сочетании белого и бежевого. Как только я переступил порог, вестигий (заметьте, я научился употреблять это слово в единственном числе) просто-таки ударил мне в лицо. Насилие, ярость, смех, запахи высохшего пота и чего-то кожаного. То есть все то же самое, что я почувствовал тогда, в морге, над телом несчастного Уильяма Скермиша. За исключением присутствия противной брехливой собачонки.
Два месяца назад, войдя в эту палату, я бы вздрогнул, подумал: «Как-то тут неуютно» — и тут же вышел бы.
Дверь приоткрылась, в проеме появилась голова Беверли. Девушка желала знать, выяснил ли я что-нибудь.
— Одолжи, пожалуйста, свой телефон, — попросил я.
— А твой где?
— Я его взорвал во время занятий магией, — объяснил я. — Не нужно лишних вопросов.
Насупившись, Беверли протянула мне непривычно габаритную «Нокию».
— Только денег положи, — сказала она.
На корпусе были резиновые клапаны, а крупные кнопки клавиатуры защищал слой прозрачного пластика.
— Он сделан так, чтобы с ним можно было плавать и нырять, — сказала Беверли. — И не нужно лишних вопросов.
— А можно тебя попросить узнать у этой вашей почитательницы адрес доктора Фрамлина? — спросил я.