Лод Нэйгавец почувствовал истинное наслаждение. Впервые за долгие годы он вновь в седле, вновь сражается во славу Пречистой Девы! Тело отнюдь не забыло отточенных навыков — тяжесть доспехов совсем не чувствуется, копье и меч играют в ладонях живыми змеями.
— Рази врага, мое копье!!! - прокричал он, нацеливаясь в красное пятно.
Фшиххххх!… Копье встретило только пустоту. Неизвестный колдун ускользнул с быстротой молнии. А в следующий миг из дымного облака вылетело волнообразное лезвие, нанося страшный удар наискось.
Реакция не подвела лода Нэйгавеца. Он изогнулся, пропуская вражеский клинок над собой. Но Несокрушимый, один из лучших коней Каббасианы, споткнулся и повалился на колени, взрывая тучу пули.
Ужасное лезвие отрубило ему голову.
Лод Нэйгавец не стал тратить зря времени. Да, целительская магия Ордена может даже оживить мертвого, если тот убит вот только что, несколько минут назад. Но приставить отрубленную голову… нет, за такую задачу Серебряный Рыцарь не станет даже браться.
Жаль коня. Но сейчас важнее позаботиться о другом. Лод Нэйгавец встал неподвижно, держа меч наизготовку. Сквозь прорези шлема, забранные редким горным хрусталем, поблескивают не по возрасту молодые глаза.
— Покажись, отродье Близнеца! — воскликнул паладин. — Выйди на свет и сражайся со мной достойно и честно!
— Хорошо, — донесся неестественный голос. Звучит так, как будто говорящий замотал рот толстым шарфом. — Я здесь.
Из дымовой пелены вышагнула рослая фигура в алой мантии и глухом шлеме. Ладонь в кольчужной перчатке сжимает длинный «пламенеющий» меч с окровавленным лезвием.
— Я знаю, кто ты, — провозгласил лод Нэйгавец. — Ты Астрамарий, безбожный предводитель сих ослепших душ.
— Ты прав. Я Астрамарий Целебор Краш.
Сказав это, маршал серых подался вперед и рубанул наотмашь мечом.
Индрак неторопливо поднял кувалду и зашагал дальше. Колдун оказался совсем слабым. Подумаешь, научился ловко прятаться! Индрак тоже в детстве играл с друзьями в пряталки — ничего хитрого. Замереть где-нибудь в кустах, дождаться, пока водящий подойдет поближе, и ка-а-а-ак шарахнуть его кулаком!
Маленькие дэвкаци всегда так играют.
— Стой, — окликнули сзади. — Я с тобой еще не закончил…
Гигант повернулся, хмуря скошенный лоб. Чахлый человечек медленно поднимается на ноги, расправляя плащ. Надо же — он покрепче, чем выглядит… Обычный человек от удара Индрака сразу уходит к предкам или по крайней мере долго потом болеет.
— Индрак сейчас добьет колдуна, Индрак сегодня добрый, — пророкотал дэвкаци, со свистом вздымая кувалду.
Серый почему-то не тронулся с места. На крысином личике заиграла зловещая улыбка.
Прыжок! Индрак одним широким шагом достигает противника и обрушивает на него колоссальный вес боевого молота!
Взмах! Колдун быстрым движением срывает оранжевый плащ и… в мгновение ока обрастает чудовищными грудами мускулов! Не человек — бесформенная мясная гора!
Толстенные ручищи легко перехватили зачарованный молот в воздухе! Серый удерживает тяжеленную стальную чушку, словно та сделана из ваты!
Индрак с кряхтением усилил напор, пораженно пуча глаза. Колдун насмешливо улыбнулся, резко повел плечом и выбил оружие из рук противника! Исполинская кувалда отлетела прочь, точно ею выстрелили из катапульты!
Дэвкаци шарахнулся назад. Как это понимать?! В сравнении с народом Индрака люди — просто слабые дети. Пусть среди этих недоросликов и попадаются иногда не очень слабые, но все равно до дэвкаци им далеко. Большой паладин Гвэйдеон долго боролся с карликом Эцумбо почти на равных, но все равно проиграл. К тому же большой паладин Гвэйдеон — величайший человеческий воин своего мира.
А этот колдун справился с Индраком в секунду! Как будто Индрак сам слабый ребенок!
Кромги Сильный криво усмехнулся, прекрасно понимая, о чем думает этот волосатый великан. Удивлен?… Еще бы! Он, Кромги, недаром носит свое прозвище вкупе с оранжевым плащом. Невидимость для него — так, игрушка в дополнение к излюбленному занятию. Невидимым он может оставаться не дольше минуты — но дольше ему и не нужно.
Кромги Сильный вовсе не метаморф, за которого его иногда принимают. Он — колдун-медик! Старший армейский фельдшер!
В этом виде Искусства существует побочная ветвь — нечто вроде допинговых заклятий. С их помощью Кромги с бешеной скоростью наращивает и уплотняет собственные мышцы, становясь не просто могучим — фантастически могучим. Он легко может поднять альдарею на вытянутых руках или жонглировать сараями.
Ну а этого дэвкаци он расплющит ударом мизинца.
Бока Гордого поднимаются и опадают. Конь лежит и раздраженно думает, что служить в Ордене — занятие явно не для него. Хозяин понятно — он сделал свой выбор, он прирожденный паладин и ничего другого себе не желает. А его-то, его кто-нибудь спрашивал, хочет ли он быть рыцарским конем?!
Вот, брюхо проткнули ни за что ни про что… И ведь уже не в первый раз такое невезение… Хозяину хорошо — он весь в панцире, как огромный жук. А у лошадки животик мягкий, пушистый…
Лошадей беречь надо!
— Потерпи, потерпи… — участливо приговаривал лод Гвэйдеон, оканчивая стягивать рану. Кончики его пальцев светились голубоватым светом. — Вот закончим здесь, я тебя морковкой угощу, хочешь?…
Гордый устало фыркнул. Он терпеть не мог морковь. Но хозяин за все прошедшие годы этого так и не понял.
И еще смеет называть себя кавалеристом!
— Все-таки быть живым — ужасно неэкономно, — проскрипели сзади.
Лод Гвэйдеон буквально взвихрился, в один миг вскакивая на ноги, разворачиваясь к голосу и замахиваясь Белым Мечом. Охваченный беспокойством за верного коня, он совсем забыл про осторожность!
Однако за спиной никого не оказалось. Никого, кроме убитого колдуна, все так же валяющегося с разрубленной башкой. Только вот…
Паладин присмотрелся и медленно шагнул вперед. Меча он не опускал. На своем веку лод Гвэйдеон навидался всяких тварей и отлично усвоил — не все то мертво, что выглядит мертвым.
— Что ты за нечисть? — нарушил молчание паладин, глядя на колдуна.
— В чем дело? — обиженно пробурчал тот. Выглядело это жутковато — шевелящиеся губы, а почти сразу над ними пустота. Другая половина головы валяется в сторонке. — Ты меня уже убил — дай теперь полежать спокойно.
Лод Гвэйдеон ничего не ответил. Он не спешит снова рубить врага — если тот умудряется говорить, лишенный половины черепа, вряд ли Белый Меч сможет ему еще чем-нибудь навредить.
— Охо-хо, и за что ж мне такое наказание… — прокряхтел колдун, медленно усаживаясь на землю и подтягивая к себе отрубленную половину головы.
Рыбьи глаза заворочались в глазницах. Мертвенно-бледные губы изогнулись в ехидной улыбке, и серый начал осторожно прилаживать макушку на место. Крови почти нет — так, несколько водянистых капель.