— Из пасти у тебя воняет еще страшнее!… - сквозь зубы процедил Креол.
Лалассу расхохотался и с силой дернул, едва не оторвав противнику руки. Когтистые пальцы задымились, из глотки вырвался хриплый рев боли, но демон не ослабляет хватку — а он во много, во много раз сильнее человека!
Маг пошатнулся, с трудом выдерживая такой напор. От раненой ступни по телу распространяется холодок. Сознание стремительно меркнет — чудовищная аура архидемона разрушает волю к сопротивлению.
— Перестань быть! — потребовал Лалассу. — Я Есмь Древний!
Креол содрогнулся и страшно закричал, в паническом ужасе чувствуя, как ноги подкашиваются, а с кончиков пальцев осыпается невесомая пыль. Проклятый демон попросту стирает мага из реальности, уничтожает самое его существование!
Расслабишься на одно мгновение — и тело растворится в небытие, а душу поглотит эта зловонная пасть.
А если бы Лалассу не подавляла цепь, он уже давно разорвал бы Креола в клочья. Только лишь двух свободных рук не хватает, чтобы полностью выйти из-под контроля, а хвост занят посохом.
Но натиск усиливается с каждым мигом — еще чуть-чуть, и тварь вырвется! Даже у архимага едва-едва хватает сил, чтобы сдерживать подобную мощь!
Во что бы то ни стало успеть договорить заклинание, запечатать Лалассу в магическом круге!…
Но тут земля под ногами качнулась. Креол только теперь обратил внимание, что Шамшуддин уже давно что-то кричит. Глаза скосились в сторону — и сердце ухнуло в пятки.
Третий адский дух. Тот, что появился одновременно с Лалассу. Повинуясь приказу архидемона, он медленно, но неуклонно двигался к коцебу. Двигался, пока не встал прямо под ним.
И теперь пылающий гигант взмыл в воздух, с силой врезавшись в бронзовый диск.
Защитные чары летающего артефакта дали трещину, не выдержав такого удара. Коцебу покачнулся и накренился, медленно снижаясь к земле. В днище продолжает колотить и дубасить адский дух — почва на глазах раскаляется, от травы уже идет дымок.
Еще немного — и диск просто расколется.
Креол сжал зубы, перебрасывая часть энергии на левитацию. Оставшегося еще должно хватить, чтобы изгнать Лалассу обратно в Лэнг…
Сквозь дикую какофонию прорвался слабый крик. По круто наклонившемуся диску кубарем катится стройная фигурка. Креол тоскливо застонал, буквально разрываемый на части.
— Чувствую слабину!… - весело прохрипел Лалассу. — Выдыхаешься, смертный! Ты — еда мне!
— Да тьфу на тебя! — плюнул ему в глаз Креол, резко разжимая ладони и отскакивая в сторону.
Оторопевший Лалассу покатился вниз, все еще спутанный цепью, и свалился с края коцебу. Креол тут же сиганул следом — но полетел не за падающим демоном, а совсем в другую сторону.
Быстрее, быстрее, еще быстрее! За несущимся магом вытянулся огненный хвост, словно от кометы. Он с бешеной скоростью нагнал падающую девушку, подхватил ее на лету и замедлил ход, плавно опускаясь к земле.
— Привет, Супермен! — ошалело улыбнулась ему Ванесса. — А почему без плащика?…
— Ученица, почему мне приходится тебя спасать?! - злобно зарычал Креол. — Где твой мешок с ветром?!
— В штопке, — машинально ответила Вон, безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд. Она все еще не отошла от падения. — Прохудился. Его утюг прожег.
— Прожег?! - проревел Креол. — Как прожег?!!
— Хозяин, прости, я не нарочно!!! - истошно завыл материализовавшийся откуда ни возьмись джинн. — Я нечаянно дыхнул, нечаянно, Таммуз свидетель!!!
— Я не понял, — озадаченно нахмурился Креол. — Так это был ты, а не утюг?!
— Хозяин, прости!!! - заверещал Хубаксис, безуспешно пытаясь уменьшиться до прежних размеров крупной мыши.
— Эх, Хуби, а я-то пыталась тебя выгородить… — вздохнула Ванесса. — А что с нашим летучим бунгало?…
— Шамшуддин посадит… надеюсь, — поднял глаза Креол. — Мне сейчас не до этого — у меня на плечах крупная проблема…
— Не на плечах, а на руках, — педантично поправила Ванесса. — И вовсе не такая уж крупная!
— Я не о тебе, — поморщился маг. К этой проблеме он уже как-то привык. — Я вон о нем.
Ванесса поглядела вниз. Там медленно поднимается на ноги шестирукий демон. Лалассу расправляет крылья, оглядывается по сторонам, думая о чем-то своем.
Вот он заметил валяющуюся на траве цепь — и клыкастая пасть исказилась в хищном оскале. Лалассу шагнул вперед, поднял находку и задумчиво взвесил ее на руках. Взмахнул на пробу, хлестнул по земле — и глаза замерцали довольным отблеском.
— Чрево Тиамат! — проскрежетал Креол. — Это плохо, это очень плохо!…
— Почему? — не поняла Ванесса. — Что случилось? Ты что, без цепи не справишься?
— Да не в этом дело! — поморщился Креол. — Цепь демонолога — обоюдоострое оружие!
— То есть?…
— Она выкована из кровавого железа и питается ненавистью ко всему чуждому, враждебному! Сама по себе она вообще не опасна, но чем сильнее ненависть — тем сильнее цепь! В руке человека она разит демонов, в руке демона — людей!
У Ванессы отвисла челюсть. Лалассу внизу встал в позу техасского ковбоя, глядя на испуганно пятящихся солдат. Когтистая ладонь медленно пошла кверху…
Взмах! Магическая цепь рассекла воздух с резким свистом, мгновенно удлинившись так, как никогда не удлинялась у Креола. Черная сущность архидемона Лэнга с легкостью переплюнула бешеный нрав шумерского архимага.
Захлестнуло сразу пятерых — они даже не успели вскрикнуть. На траву осыпались кучки серого пепла.
— Дело дрянь, — мрачно проговорил Креол, становясь на землю и отпуская Ванессу. — Если ему удастся меня хотя бы коснуться, я просто исчезну… ученица, пошла вон отсюда, быстро!!!
На какой-то миг Ванессе захотелось проявить гордость и объявить, что она никогда и все такое… но все глупые мысли испарились, стоило взглянуть на почерневшее лицо Креола. Нетрудно сообразить — против архидемона она не только ничем не поможет, но скорее даже помешает. Если Креолу во время боя придется думать еще и о ее защите, он точно проиграет…
— В общем, я на тебя рассчитываю, — коротко кивнула Вон, торопливо ретируясь. Черт, а теперь ведь нужно решить, где тут ближайшее безопасное место…
Попробуй найди такое посреди поля битвы!
Лалассу тем временем обратил в пыль дюжину солдат. Потом еще дюжину. И еще дюжину.
А потом заскучал.
Так неинтересно. Фонтанов крови нет, кишки на траву не вываливаются. Жертвы даже не успевают ничего почувствовать — ни боли, ни ужаса.
Смерть должна быть мучительной и страшной — иначе никакой радости. Результат вроде бы тот же самый, а на душе все равно неудовлетворенность.