— Точно! — воскликнул Рамминс. — Именно так! Оказывает влияние! Да оно подталкивает ее! Поэтому она всегда и выигрывает! А разверни корову в другую сторону, то и сперма побежит назад, а выиграет вместо этого мужская.
— Интересная теория, — сказал я. — Однако кажется маловероятным, чтобы солнце, которое находится на расстоянии миллионов миль, было способно оказывать влияние на стаю сперматозоидов в корове.
— Что за чушь ты несешь! — вскричал Рамминс. — Совершенно несусветную чушь! А разве луна не оказывает влияния на приливы океана, черт их побери, да еще и на отливы? Еще как оказывает! Так почему же солнце не может оказывать влияния на женскую сперму?
— Я тебя понимаю.
Мне показалось, что Рамминсу вдруг все это надоело.
— У тебя-то точно будет телка, — сказал он, отворачиваясь. — На этот счет можешь не беспокоиться.
— Мистер Рамминс, — сказал я.
— Что там еще?
— А почему к людям это неприменимо? Есть на то причины?
— Люди тоже могут это использовать, — ответил он. — Главное, помнить, что все должно быть направлено в нужную сторону. Между прочим, корова не лежит, а стоит на всех четырех.
— Понимаю.
— Да и ночью лучше этого не делать, — продолжал он, — потому что солнце находится за горизонтом и не может ни на что влиять.
— Это так, — сказал я, — но есть ли у тебя какие-нибудь доказательства, что это применимо и к людям?
Рамминс склонил голову набок и улыбнулся мне своей продолжительной плутоватой улыбкой, обнажив сломанные зубы.
— У меня ведь четверо мальчиков, так? — спросил он.
— Так.
— Краснощекие девчонки мне тут ни к чему, — сказал он. — На ферме нужны парни, а у меня их четверо. Выходит, я прав?
— Прав, — сказал я, — ты абсолютно прав.
Билли Уивер приехал из Лондона на обычном дневном поезде, сделав в дороге пересадку в Суиндоне, и к тому времени, когда добрался до Бата, [59] было часов девять вечера. Над домами, против дверей вокзала, в чистом звездном небе всходила луна. Но воздух был страшно холодный, и ледяной ветер обжигал щеки.
— Простите, — спросил он у носильщика, — нет ли здесь неподалеку недорогой гостиницы?
— Загляните в «Колокол и дракон», — ответил тот. — Может, и найдется местечко. Это с четверть мили отсюда по другой стороне улицы.
Билли поблагодарил его, подхватил свой чемодан и отправился пешком к «Колоколу и дракону». Раньше он никогда не бывал в Бате. Знакомых у него здесь не было. Однако мистер Гринзлейд из управления в Лондоне говорил ему, что это прекрасный город. «Устроишься, — сказал он, — дай о себе знать заведующему филиалом».
Билли исполнилось семнадцать лет. В новом темно-синем пальто, новой коричневой фетровой шляпе, новом коричневом костюме, он чувствовал себя отлично и быстро шагал по улице. В последнее время он все старался делать быстро, считая, что быстрота — единственное, что отличает удачливых деловых людей. Вот начальники из управления фантастически быстры. Удивительные люди.
По обеим сторонам широкой улицы тянулись одинаковые высокие дома. Перед каждым — крыльцо с опорами и четыре-пять ступенек к парадной двери. Когда-то это были шикарные жилища, но теперь даже в темноте он видел, что краска на дверных и оконных переплетах облупилась, а красивые белые фасады потрескались и покрылись пятнами.
Неожиданно в окне нижнего этажа, ярко освещенном уличным фонарем, ярдах в шести, Билли увидел написанное печатными буквами объявление, приклеенное к стеклу: «Ночлег и завтрак». Прямо под объявлением стояла ваза с красивыми ивовыми ветками.
Он остановился и подошел поближе. В окне виднелись зеленые портьеры (из материала, похожего на бархат). Ивовые ветки замечательно смотрелись рядом с ними. Билли приблизился к стеклу, заглянул в комнату и первое, что увидел, яркий огонь, пылавший в камине. На ковре перед камином, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в живот, спала такса. Комната, насколько он мог разглядеть в полутьме, была уставлена красивой мебелью: кабинетный рояль, большой диван и несколько мягких кресел, а в углу клетка с попугаем. Животные — обыкновенно добрая примета, отметил про себя Билли, и в общем неплохо бы остановиться в таком приличном заведении. Наверняка здесь лучше, чем в «Колоколе и драконе».
С другой стороны, гостиница ему больше по душе, чем пансион. Вечером там можно выпить пива, сыграть в дартс и поболтать найдется с кем, да к тому же, наверное, и дешевле. Он уже раза два останавливался в гостинице, и ему там понравилось. А вот в пансионах он не жил, и, если уж быть до конца честным, он их сторонился. Само это слово вызывало представление о водянистой капусте, прижимистых хозяйках и сильном запахе селедки в гостиной.
Постояв в нерешительности на холоде минуты две-три, Билли решил все-таки заглянуть в «Колокол и дракон», прежде чем делать какой-либо выбор. И тут случилось нечто странное.
Не успел он отвернуться от окна, как что-то заставило его задержаться. Внимание привлекла сама вывеска «Ночлег и завтрак». «Ночлег и завтрак», «Ночлег и завтрак», «Ночлег и завтрак»… Каждое слово, точно черный глаз, глядело на него сквозь стекло, принуждая уступить, заставляя остаться, и он и вправду двинулся от окна к парадной двери, поднялся по ступенькам и потянулся к звонку.
Он нажал на кнопку и услышал, как звонок прозвенел в какой-то дальней комнате, но тотчас же — в ту же самую минуту, он не успел даже оторвать палец от звонка — дверь распахнулась, а за нею стояла женщина… Точно фигурка, выскочившая из ящика. Он нажал на звонок — и вот она! Билли даже вздрогнул.
Ей было лет сорок пять — пятьдесят, и, едва увидев его, она тепло и приветливо ему улыбнулась.
— Прошу вас, заходите, — ласково произнесла женщина.
Она отступила, широко раскрыв дверь, и Билли поймал себя на том, что автоматически заходит в дом. Побуждение или, точнее сказать, желание последовать за женщиной было необычайно сильным.
— Я увидел объявление в окне, — сказал он, замешкавшись.
— Да, я знаю.
— Я насчет комнаты.
— Она уже ждет вас, мой дорогой…
У нее было круглое розовое лицо и очень добрые голубые глаза.
— Я шел в «Колокол и дракон», — сообщил ей Билли. — Но увидел объявление в вашем окне.
— Мой дорогой мальчик, — сказала женщина, — ну почему же вы не заходите, ведь на улице холодно.
— Сколько вы берете?
— Пять шиллингов шесть пенсов за ночь, включая завтрак.
Это было фантастически дешево. Меньше половины того, что он готов был платить.