— Разве мне нельзя посмотреть картины?
— Я прошу вас выйти.
Дриоли не двинулся с места. Неожиданно он почувствовал прилив ярости.
— Давайте не будем устраивать скандал, — говорил человек. — Сюда, пожалуйста.
Он положил свою жирную белую лапу на руку Дриоли и начал подталкивать его к двери.
Этого Дриоли стерпеть не мог.
— Убери от меня свои чертовы руки! — крикнул он.
Его голос разнесся по длинной галерее, и все повернули головы в его сторону. Испуганные лица глядели на того, кто произвел этот шум. Какой-то служитель поспешил на помощь, и вдвоем они попытались выставить Дриоли за дверь. Люди молча наблюдали за борьбой, их лица почти не выражали интереса, и, казалось, они думали про себя: «Все в порядке. Никакой опасности нет. Сейчас все уладят».
— У меня тоже, — кричал Дриоли, — у меня тоже есть картина этого художника! Он был моим другом, и у меня есть картина, которую он мне подарил!
— Сумасшедший.
— Ненормальный. Чокнутый.
— Нужно вызвать полицию.
Сделав резкое движение, Дриоли неожиданно вырвался из рук двоих мужчин, и не успели они остановить его, как он уже бежал по галерее и кричал:
— Я вам сейчас ее покажу! Сейчас покажу! Сейчас сами увидите!
Он скинул пальто, потом пиджак и рубашку и повернулся к людям спиной.
— Ну что? — закричал он, часто дыша. — Видите? Вот она!
Внезапно наступила полная тишина. Все замерли на месте, молча, в каком-то оцепенении глядя на татуировку на его спине. Она еще не сошла, и цвета были по-прежнему яркие, однако старик похудел, лопатки выступили, и в результате картина не производила столь сильного былого впечатления и казалась какой-то сморщенной и мятой.
Кто-то произнес:
— О господи, да ведь он прав!
Все тотчас пришли в движение, поднялся гул голосов, и вокруг старика мгновенно собралась толпа.
— Да, тут никакого сомнения!
— Его ранняя манера, не так ли?
— Просто удивительно!
— Смотрите-ка — она еще и подписана!
— Ну-ка, наклонитесь вперед, друг мой, дайте картине расправиться.
— Вроде старая, когда она была написана?
— В тысяча девятьсот тринадцатом, — ответил Дриоли, не оборачиваясь. Осенью.
— Кто научил Сутина татуировке?
— Я.
— А кто эта женщина?
— Моя жена.
Владелец галереи протискивался сквозь толпу к Дриоли. Теперь он был спокоен, совершенно серьезен и вместе с тем улыбался во весь рот.
— Мсье, — сказал он. — Я ее покупаю.
Дриоли увидел, как складки жира на лице хозяина заколыхались, когда тот задвигал челюстями.
— Я говорю, покупаю ее.
— Как же вы можете ее купить? — мягко спросил Дриоли.
— Я дам вам за нее двести тысяч франков.
Маленькие глазки торговца затуманились, а крылья широкого носа начали подрагивать.
— Не соглашайтесь! — шепотом проговорил кто-то в толпе. — Она стоит в двадцать раз больше.
Дриоли раскрыл было рот, собираясь что-то сказать. Но ему не удалось выдавить из себя ни слова, и он закрыл его. Потом снова раскрыл и медленно произнес:
— Но как же я могу продать ее?
В его голосе прозвучала безысходная печаль.
— Вот именно! — заговорили в толпе. — Как он может продать ее? Это же часть его самого!
— Послушайте, — сказал владелец галереи, подходя к нему ближе. — Я помогу вам. Я сделаю вас богатым. Мы ведь сможем договориться насчет этой картины, а?
Дриоли глядел на него, предчувствуя недоброе.
— Но как же вы можете купить ее, мсье? Что вы с ней станете делать, когда купите? Где будете ее хранить? Куда поместите ее сегодня? А завтра?
— Ага, где я буду ее хранить? Да, где я буду ее хранить? Так, где же я буду ее хранить? Гм… так…
Делец почесал свой нос жирным белым пальцем.
— Мне так кажется, — сказал он, — что если я покупаю картину, то я покупаю и вас. В этом вся беда.
Он помолчал и снова почесал свой нос.
— Сама картина не представляет никакой ценности, пока вы живы. Сколько вам лет, друг мой?
— Шестьдесят один.
— Но здоровье у вас, кажется, не очень-то крепкое, так ведь?
Делец отнял руку от своего носа и смерил Дриоли взглядом, точно фермер, оценивающий старую клячу.
— Мне все это не нравится, — отходя бочком, сказал Дриоли. — Правда, мсье, мне это не нравится.
Пятясь, он попал прямо в объятия высокого мужчины, который расставил руки и мягко обхватил его за плечи. Дриоли оглянулся и извинился. Мужчина улыбнулся ему и рукой, затянутой в перчатку канареечного цвета, ободряюще похлопал старика по голому плечу.
— Послушайте, дружище, — сказал незнакомец, продолжая улыбаться. — Вы любите купаться и греться на солнышке?
Дриоли испуганно взглянул на него.
— Вы любите хорошую еду и знаменитое красное вино из Бордо?
Мужчина все улыбался, обнажив крепкие белые зубы с проблеском золота. Он говорил мягким завораживающим голосом, не снимая при этом руки в перчатке с плеча Дриоли.
— Вам все это нравится?
— Ну… да, — недоумевая, ответил Дриоли. — Конечно.
— А общество красивых женщин?
— Почему бы и нет?
— А гардероб, полный костюмов и рубашек, сшитых специально для вас? Кажется, вы испытываете некоторую нужду в одежде.
Дриоли смотрел на этого щеголеватого господина, ожидая, когда тот изложит свое предложение до конца.
— Вы когда-нибудь носили обувь, сделанную по вашей мерке?
— Нет.
— А хотели бы?
— Видите ли…
— А чтобы вас каждое утро брили и причесывали?
Дриоли смотрел на него во все глаза и ничего не говорил.
— А чтобы пухленькая симпатичная девушка ухаживала за вашими ногтями?
Кто-то в толпе захихикал.
— А чтобы возле вашей постели был колокольчик, с помощью которого вы утром вызывали бы служанку и велели ей принести вам завтрак? Хотели бы вы все это иметь, дружище? Вам это кажется заманчивым?
Дриоли молча смотрел на него.
— Видите ли, я владелец гостиницы «Бристоль» в Каннах. И я приглашаю вас поехать туда и жить там в качестве моего гостя до конца жизни в удобстве и комфорте.
Человек помолчал, дав возможность своему слушателю сполна насладиться столь радостной перспективой.